Закон якудзы

– Это всего лишь легенда, – пожал плечами Савельев. – Но думаю, что подобное возможно. Для тренированного ками человеческое тело лишь инструмент, который можно запрограммировать на что угодно. В том числе и парализовать его, вогнать в ступор усилием воли. Уверен, что не случайно Ямагути-гуми избрали Исикаву Гоэмона своим покровителем. Не бога, а человека, совершившего настоящий подвиг ради спасения своего ребенка.

– А сын отомстил за отца? – спросил ктулху.

– Прошло четыре года после казни знаменитого синоби – и правитель Японии Тоётоми Хидэёси скоропостижно скончался, предположительно от дизентерии, – ответил Виктор. – Но люди помнили, что любимым методом выполнения смертельных заказов у Исикавы Гоэмона было пробраться в дом жертвы, повиснуть на потолке с помощью специальных стальных когтей и по тонкой шелковой нити спускать в рот спящей жертвы смертельный яд, капля за каплей. А чтобы убийство было не столь очевидным для окружающих, Исикава всегда подбирал отраву так, чтобы замаскировать её действие под болезнь – в те времена от дизентерии умирали меньше чем за неделю в страшных мучениях.

– Похоже, пацан подрос и всё-таки отомстил за батю! – довольно хмыкнул Хащщ.

– Может, и так, – отозвался Виктор. – А может, всё было по-другому. Некоторые источники утверждают, что помилования не было и отца сварили в том котле вместе с сыном. Но людям всегда хочется верить в легенды…

– А ничего, что мы тут стоим, беседуем? – перебил я его. – Того и гляди куча японцев сюда ворвется, а мы древние легенды обсуждаем.

– Не ворвется, – покачал головой Савельев.

– Откуда знаешь? – удивленно встопорщил щупальца Хащщ.

– Знаю, – вздохнул Виктор. – Чувствую. Всё, что нам нужно, – там.

Он указал пальцем на подножие статуи. После чего добавил:

– И что не нужно, тоже.

– Ничего не понял, – нахмурился ктулху.

Савельев же ничего не стал объяснять. Просто приблизился к статуе, неторопливо обошел ее вокруг, после чего, заметив нечто, недоступное нам, нажал ногой на один из ничем не примечательных выступов на плите. Она вся из выступов была – скульптор имитировал кипящее масло. Поэтому что там Виктор углядел среди каменных бугров, только ему известно.

Однако сразу после этого нажатия под полом додзё что-то загудело. Статуя вздрогнула – и внезапно легко ушла в сторону, словно ничего не весила. Удивительно. Следов на полу от катков не было, рельсов и подавно. Что же за механизмы были вмонтированы в этот постамент? Впрочем, ничего странного. Японцы и не такое могут. Если уж электронную собаку придумали, которая делает всё то же, что живая, только не гадит на ковер и не воет по ночам, то продумать систему передвижения для статуи им точно раз плюнуть.

Оказалось, что массивный постамент прикрывал стальную площадку, на которой были написаны несколько иероглифов.

– Это лифт, – предупреждая наши вопросы, сказал Виктор. – Управляется голосом.

И первый встал на платформу.

– Может, не надо? – с сомнением в голосе проговорил ктулху. – Что-то у меня плохое предчувствие.

– Лучше – не надо, – произнес Виктор. – Думаю, предчувствие тебя не обманывает. Это моя проблема, и вам совершенно не нужно идти туда вместе со мной.

– В жизни вообще хорошего мало, поэтому лично у меня всегда плохое предчувствие, – сказал я, вставая на платформу рядом с Савельевым. – А ты бы, Японец, заткнулся лучше. Вместе пошли, значит, и вместе дойдем. Хащщ, ты с нами или где?

– С вами, – вздохнул мутант, с опаской становясь на блестящую стальную поверхность. – Как говорится, назвался груздем – пожалуйте на противень. У меня одного ощущение, что сейчас нас начнут поджаривать, как этого средневекового ниндзю?

На чисто риторический вопрос мутанта никто не ответил. Вместо этого Виктор произнес короткую команду на японском – и лифт плавно заскользил вниз.

* * *

Спуск оказался недолгим. Платформа остановилась, и мы оказались в длинном бетонном подземелье, похожем на широкий коридор с прозрачными раздвижными дверями по обеим его сторонам. Те же сёдзи, только не из реечек и бумаги, а из толстого стекла. Возможно, пуленепробиваемого.

Мы двинулись вдоль этого коридора, освещенного длинными потолочными лампами, горящими ярким холодным белым светом. В помещения, расположенные справа и слева от нас, даже не требовалось заходить – всё и так было видно сквозь огромные стеклянные сёдзи.

Это однозначно был комплекс научных лабораторий, оснащенных самым современным оборудованием. Я никогда ничего подобного не видел – секретные подземные лаборатории Зоны по сравнению с этим собранием технологических чудес выглядели как фанерные аэропланы Первой мировой рядом с реактивными истребителями.