Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2) (ЛП)

Глаза Вороньего Крыла словно уплывают вдаль. - Прежде чем выбрал смертность, Джерет был известен лишь как Темный Муж. Если у него было имя, я его не знал; ни один смертный не назвал бы его по имени, страшась привлечь его взор.

- Что, он был богом смерти?

- Богом убийства. Богом резни. Всех видов истребления - и черного отчаяния, равно пленяющего убитого и злодея. Горчайшим врагом Хриловых света и надежды.

- Близнецы. Противоположности. - Отец мгновенно опознал бы образы. Озирис и Сет. Нет, скорее уэльские Ниссиен и Эвниссиен. - И почему же бог убийства отказался от бессмертия и перешел на сторону худшего врага?

- Он никому не рассказал. - Воронье Крыло качает головой, едва заметно. - Когда я заговорил об этом с Джанто, он ответил лишь, что тьма ведает любовь не хуже света, и что сила любви исходит от отчаяния, как и от надежды.

Глаза Ангвассы становятся темными, как небо. - И любящий брат искалечил Его.

- Такова была цена Пиришанте. И брат сам посвятил остаток смертных дней служению тому, что счел лучшей надеждой для человечества. Отдал бессмертие ради людей, которые даже не могли знать о нем. Которые, надеялся он, когда-то проклянут его имя.

- Проклянут...

- Сделав его имя объектом презрения. Насмешек и негодования. А потом - всего лишь пустой, темной шуткой.

- Не могу вообразить... и вы сказали, что мое сердце напоминает... вы не понимаете. Он мог выбрать презрение, верно. Но я его заслужила. Вы... вы не имеете права... я столь отчаянно недостойна...

Голос подводит ее, она отворачивается, а там лошадиная ведьма - сидит на корточках в тени Ангвассы, будто фантазм, сотворенный ночью и звездами, и голос ее столь тих, что не перелетает костра, но в свете углей я читаю по губам:

Герой - лишь слово. Ты выше слова. Не бойся.

Будь самой собой.

Я моргаю, и снова, и хмурюсь. - Что ты тут делаешь, ради пекла? Когда сюда попала? И как попала?!

Она обращает ко мне ведовской глаз, холодный, словно замерзшее молоко. - Я прихожу туда, куда ведет работа.

Приходится принять это за ответ. Уже учен, чтобы спорить с лошадиной ведьмой.

- Привет тебе, - говорит Воронье Крыло мягко и сочувственно, как бы успокаивал нервную лошадь. - Рад встрече.

- Спасибо. Тоже рада.

- Как тебя зовут на этот раз?

- Лошадиной ведьмой. Мне все равно.

- Кажется, не видел тебя со Связывания. Пять сотен лет.

Связывание? - Погодите... пять сотен лет?

Она пожимает плечами: - Не люблю леса.

- Отлично помню, - говорит он, и они пускаются в дружелюбную беседу, а я совершенно теряю нить разговора, ведь собственный рассудок меня не слушается.

И не могу сдержаться. - Ты... была там?!

- Я бывала в интересных местах, - отвечает лошадиная ведьма, - и видела...

- Необычайные вещи, да-да, знаю. Но... горячие судороги траха! Когда ты мне расскажешь?

- Не думаю, что понадобится.

- Иисус Христос, ты хуже Ангвассы! Какой из восьми способов анального секса внушил тебе идею, что не следует упоминать - ну хоть вскользь, случайно - что тебе случилось быть при создании драного Завета Пиришанте?

Она пожимает плечами. - Ты тоже там был.

Я сижу. Долго. Просто сижу.

Что не помогает. Никак не могу убедить себя, что она выдумывает.

Что реально страшно: никто вокруг не выглядит устрашенным.

Ну, Ангвассу можно извинить: она сама только что прошла через нечто особенное. Воронье Крыло хмурится и говорит ведьме: - Не вижу.

- Потому что решил, будто он личность.

- Прости?

- Извини, ты что, не знал? - Она выглядит так, будто ей реально жаль. Будто ей больно, что я так обеспокоен. - Ты сам говорил, что бог создал тебя и девицу ради важной цели.

- Ну, э, но... я о том, что ты назвала меня не личностью. Не человеком. В первый раз так не было. Когда я встретил тебя.

Она пожимает плечами. - Возможно, воспоминания о твоей сегодняшней печали заставят меня избегать этой темы, ведь я не особенно тактична. А может, когда я встречу тебя, ты уже будешь личностью. Вот пусть тот ты и спрашивает.

- О. - Воронье Крыло смотрит на меня, и голос становится тихим от потрясения. - Теперь вижу... и понимаю, почему его нельзя прочитать, как обычных людей. Он был Оружием...

- Я был... Постой, каким оружием?

- Понимаю теперь, - продолжает Т'фаррелл медленно. - Многое обретает смысл. Черный Поток - соединяющий с Джеретом, не часть самой его сущности. Уверенность безумца. Нечеловеческое самообладание. Узколобая жестокость. Без страха, без сомнений. Без сожалений и без пощады.

- Ага, угу, вот только я ведаю сомнения. И мне чертовски страшно, почти всегда. Вот дерьмо, я боюсь прямо сейчас...

- Это оттого, что ты все еще мнишь себя человеком, - вмешивается лошадиная ведьма. - Пройдет.

- Ох, ради всего дрянного.

- А презрение к себе не есть сомнение в себе.

- Ну да, презрение к себе. Какое оружие ненавидит себя?

- Нож, считающий себя лопатой, - вежливо говорит Воронье Крыло.

Ангвасса смотрит задумчиво. - Меч, не понимающий, почему так плохо ведет борозду.

Вот теперь я не могу сделать даже дурацкий вдох.