Закон хабара

Оно уже потеряло невидимость – так всегда с ними случается в случае ранения – и теперь было похоже на двухметровую осклизлую морскую звезду, которой частично отрубили одну из нижних конечностей. А наверху у этой твари торчал обрубок, похожий на пень с большим количеством глаз разной величины. Я не в первый раз видел «мусорщика», но, тем не менее, как и каждый раз при подобной встрече, испытал прилив отвращения. Уж больно мерзкими они были и с виду, и по сути своей. Паскудная мразь из иномирья, которая вместе со своими корешами заваливает нашу планету своим технологическим мусором. И если их не остановить, однажды Земля превратится в одну большую Зону, свалку для артефактов и аномалий, являющихся отходами другой цивилизации.

Я знал, что «мусорщики» умеют регенерировать очень быстро – и убивать их надо как можно быстрее. Потому, не теряя времени, я прыгнул с места, придавил упавшую тварь своим весом и несколько раз вонзил «Бритву» в глазастый пень, заменяющий «мусорщикам» голову.

Глаза у этих тварей как у пауков – черные шары без намека на зрачки. Два из них лопнули от ударов моего ножа, во все стороны брызнула желтая слизь. «Мусорщика» сложно убить, потому умирать им приходится больно. Я впервые увидел, как под паучьими глазами раскрылась щель, отдаленно напоминающая рот, готовая исторгнуть новый душераздирающий вой – но не успела…

Видимо, какой-то из моих ударов оказался фатальным. Тварь дернулась всем телом – и обмякла. Готов…

Но это был еще не конец. Потому что сзади меня, приближаясь, глухо топали об землю подошвы ботинок.

Ну конечно. Второй «мусорщик» пришел в себя после увиденного и решил отомстить за смерть своего напарника по играм…

И, конечно, сделать это не своими щупальцами, а чужими руками.

Я резко обернулся.

Сталкер, которого я так удачно отбросил на «мусорщика», бежал на меня, держа свой нож обратным хватом и явно собираясь всадить мне его в глаз. Беспроигрышный способ убийства, если клинок имеет достаточную длину и хороший упор для руки.

Я рывком попытался встать… но тело проклятого «мусорщика», которого я убил, дернулось подо мной в посмертном спазме – и я, не удержавшись, упал на одно колено…

Очень плохо! Неустойчивая позиция в ближнем бою равносильна смерти, а отпрыгнуть в сторону или перекатиться я уже не успевал: полоса серой заточенной стали – вот она, перед лицом…

Но когда у тебя в руке «Бритва», напитавшаяся отнятой чужой жизнью по самую рукоять и, наверно, оттого засиявшая ярким светом цвета чистого неба, – это значит, что есть хороший шанс отбить любую атаку, просто махнув ножом, умеющим разрубать словно масло любой предмет в этой вселенной.

И тут случилось страшное…

Я ударил «Бритвой», сбивая атаку сталкера, уверенный, что сейчас просто отрублю ему руку и на этом все закончится…

Но сталкер оказался опытный. Фантастически опытный, потому что заметить опасность и изменить траекторию уже наносимого удара сможет далеко не каждый боец.

Этот – смог.

Моя «Бритва» должна была смахнуть кисть сталкера, сжимающую нож, но боец немыслимым образом вывернул руку, превратив свой удар в блок – и лезвие моей «Бритвы» со всей силы ударило по обуху серого ножа!

…Что чувствует человек, когда видит смерть друга, который не раз спасал ему жизнь? Я думал, что знаю, после того как своими руками помог Виктору Савельеву уйти из жизни.

Горе.

Опустошение.

Чувство безвозвратной потери…

Да, все это так. Но – стыдно признаться – когда я увидел, как клинок моей «Бритвы» от удара по серому ножу вдруг разлетелся на куски, я испытал такой шок, какого не испытывал никогда в жизни.

Правда, и серый нож сталкера постигла аналогичная участь. Он также разбился от моего удара на части, словно был стеклянным. И сталкер вдруг застыл на месте, с изумлением глядя на рукоять, оставшуюся в его руке. Рукоять без клинка, который, разлетевшись на части со звуком разбитого бокала, несколькими крупными осколками осыпался к его ногам.

Так же, как клинок «Бритвы» – к моим…

Мы с этим сталкером замерли на месте, словно нас одновременно накрыл кататонический ступор. Он с ужасом переводил взгляд с рукояти на осколки ножа – и я делал то же самое. «Бритва» была для меня всем – другом, оружием, хранилищем ками небезразличных мне людей.

И, похоже, нож моего противника значил для него не меньше. Настолько много, что «мусорщик», похоже, утратил контроль над своей «куклой», до глубины души потрясенной утратой.

И это «мусорщика» взбесило не на шутку.

Видимо, от бешенства невидимость, прикрывающая его, исчезла. Метрах в трех от нас стояла такая же пакость, как и та, которую я убил только что, и в одном из щупалец у нее была зажата «смерть-лампа» – устройство из мира этих тварей. Совершенное оружие, разлагающее в серую пыль ту цель, на которую оно направлено.