Закон хабара

– Ну что, сталкеры, развлеклись мы с вами сегодня неслабо, надеюсь, вам понравилось. Мне так очень, а то боялся, что закисну тут напрочь – порой от скуки хоть в болоте топись.

– Так ушел бы, – сказал Иван. – Вон сколько миров перед носом. Нырнул – и ищи тебя там, пока не поседеешь.

– Не могу, – покачал головой Шахх. – Перед кузнецами Долг Жизни имею, и не один. К тому же пропадут они без меня. Хорошему мастеру годный помощник обязательно нужен. У них там творчество, полет мысли. Иной раз так увлекутся, что пожрать забывают. Не тормозни я их вдохновение, так с голодухи помрут. Так что я тут, можно сказать, на своем месте.

– Понимаю, – сказал я. – У каждого свое предназначение. Ну, что ж, пойдем мы, пожалуй.

– Вы это, заходите, если что, – сказал Шахх с легкой грустью в голосе.

– Непременно, – хором отозвались мы с Иваном.

И пошли к порталу, ведущему в Чернобыльскую Зону.

– Не думаешь, что там, на другом конце болота, нас рота боргов ждет? – поинтересовался Иван.

– Я думаю о твоем задании, – проговорил я. – Которое ты не выполнил.

Мой двойник внимательно посмотрел на меня.

– Давай замнем это дело для ясности, – сказал он. – Мое задание – это моя проблема, которую я, на мой взгляд, решил полностью. И потом, не в моих правилах убивать тех, с кем я воевал плечом к плечу.

– Впечатляет, – хмыкнул я. – Патетично прозвучало, с пафосом, прям до слез. Но рыдать от счастья я не буду и пытаться тебя на всякий случай завалить – тоже. А еще я думаю, что тебе совершенно ни к чему провожать меня в мой мир. Если там меня и ждут, то, думаю, я справлюсь. А у тебя наверняка полно дел в твоем мире. Ты говорил, там у тебя война с «мусорщиками», а на любой войне всегда нужны хорошие воины.

– И эти люди еще что-то говорят о пафосе и патетике, – усмехнулся Иван. – Но, пожалуй, ты прав.

С этими словами он поднес «Монумент» к губам и негромко проговорил:

– Дверь домой.

После чего, широко размахнувшись, рассек воздух перед собой сверху вниз, словно пытался разрубить невидимого противника на две части, от макушки до паха.

Тяжелый нож аж загудел, рассекая влажный болотный воздух Распутья Миров – и внезапно разрезанное пространство подалось в стороны, словно края огромной открытой раны, растянутые крючками хирурга. Но внутри этой раны была не окровавленная плоть. Там, за краями разреза, грохотали взрывы, трещали автоматные очереди, ревели двигатели тяжелых машин, и, заглушая все эти очевидные звуки войны, кто-то страшно кричал, что часто случается при тяжелых ранениях…

– Прощай, сталкер, – сказал Иван. – Навсегда. Не хочу, чтобы мы увиделись еще раз, так как ничем хорошим это не закончится.

– Прощай, сталкер, – сказал я. – И пусть хранит тебя твоя Зона.

Нож Ивана медленно вошел в руку хозяина и скрылся там так же, как моя «Бритва». После этого мой двойник взял автомат на изготовку и шагнул в тот ад, который назвал своим домом. Что ж, надо признать: такие, как мы, постоянно бегут от мирной жизни потому, что она не приняла нас так же, как мы не принимаем ее. И нам остается лишь две дороги – в Зону или на войну, что, в общем-то, есть практически одно и то же.

Края разреза медленно сомкнулись за спиной Ивана, через несколько мгновений на месте входа в другой мир не было ничего, что напоминало бы о нем.

А я, также привычно взяв автомат на изготовку, прошел через зеркальный портал и двинулся через болото по той же зыбкой и ненадежной дороге, которая привела меня на Распутье Миров.

* * *

Война, охватившая страну, и не думала заканчиваться. Было стойкое ощущение, что она не закончится никогда. Иван бежал вперед, пригибаясь, перекатываясь, прячась за укрытиями и стреляя в размытые дымом тени, мелькающие впереди…

А вокруг него в изобилии раскинулись жуткие декорации войны.

Выжженные изнутри здания, похожие на скелеты домов с черными глазницами окон, лишенных стекол.

Воронки от снарядов и стеклянные лужи из черного, расплавленного асфальта от нового оружия «мусорщиков».

Подбитые танки людей и сгоревшие боевые «галоши» их врагов из иномирья.

И, конечно же, трупы.

Мертвые, окровавленные тела бойцов в камуфляжной униформе, валяющиеся тут и там в разной степени сохранности. И трупы «мусорщиков», похожие на огромные, уродливые морские звезды. А ведь при жизни каждый из них дрался за свою священную правду, непоколебимо уверенный в ней и в своем праве убивать за нее. И вот сейчас война уравняла их всех своей единою правдой, имя которой смерть. Которая здесь, в этом аду, далеко не самое страшное, что может с тобой случиться.

Иван, перебегая от одного укрытия к другому и по пути забирая у мертвых полные магазины патронов, уже помог двоим. У одного была оторвана нога, у второго – обе, но культи санитар успел перетянуть жгутами прежде, чем его голову снес луч «смерть-лампы». Оба раненых просили лишь об одном – чтобы все закончилось быстро. И Иван помог им в этом. А потом еще одному «мусорщику» с тремя дырами в тушке от крупнокалиберного пулемета. Тот ничего не просил, лишь смотрел неотрывно своими круглыми паучьими глазами, и Иван без слов понял, что враг просит у него.