Закон Кремля

Мут принадлежал к племени шамов, и звали его мудрено – Кандоронгарофыф. Однако, помнится, к этому моменту я уже успел сократить его имя до Фыфа, так что язык ломать не придется.

А еще у меня под ногами валялся пленный собакоголовый со связанными лапами – получается, это я за него сейчас впрягался. Интересно, на кой мне это тогда было надо? Типа, высокоморальным был, считал, что отдавать пленных на съедение родственникам шама – это неблагородно?

М-да, люди со временем меняются, и я не исключение. Сейчас мне было глубоко по барабану, скушают шамы пленного мутанта или отпустят обратно, дабы он, вернувшись в родные подземелья, снова растворял заживо своих пленников в биомассу, чтобы налепить из нее новых собакоголовых. Удивительно! Вроде относительно немного времени прошло, а как круто в моей голове поменялись взгляды на «что такое хорошо и что такое плохо»…

Но слова были сказаны. Фыф молча повернул руль и сбросил скорость…

Однако причалить к берегу не получилось.

Внезапно практически возле самого носа катера в воде разверзлась пропасть, будто в реке невидимым громадным мечом дыру пробили…

Но Фыф среагировал моментально. Резко вывернул руль вправо и выжал педаль газа до пола.

Движок взревел, словно раненый ктулху. Катер подпрыгнул, накренился… Я еле удержался, схватившись за поручень, а вот пленному собакоголовому не повезло. Его выбросило за борт, и он улетел прямо в бездонную черную пропасть, по левому краю которой наш катер пролетел, тоже едва туда не свалившись.

Через минуту жуткая аномалия осталась позади. Фыф вновь сбросил скорость и повернул к берегу. Его заметно трясло – вряд ли от страха, скорее от адреналина. А может, еще от чего, уж больно странный взгляд он на меня кинул…

Катер мягко ткнулся в берег, который, в отличие от противоположного, засаженного сплошной неприступной стеной лысых деревьев, густо зарос вездесущим вьюном и гигантской полынью. Фыф откинулся на сиденье и, запрокинув голову, уставился в небо, где высоко возле туч парили Поля Смерти. Кстати, их стало заметно больше. И с земли к ним медленно и величаво летели новые…

– А ведь это все из-за тебя, – сказал шам. Не спросил, сказал утвердительно. Понятно. Поковырялся в моей голове – и все понял.

– Да, – сказал я. – Из-за меня.

– Наш мир гибнет, – равнодушно сказал Фыф. – Целая вселенная скоро перестанет существовать. Умрут тысячи живых существ. Десятки тысяч. Скажи мне, Снар, стоили жизни четверых, включая мою, такой жертвы?

Я молчал. Сказать мне было нечего.

– И ты еще собираешься вернуть к жизни свою девушку. Нет, не свою, она же тебя бросила. Ты понимаешь, что и твой мир может из-за этого погибнуть?

Я продолжал молчать. Фыф задавал слишком трудные вопросы, на которые у меня не было ответа. Я мог выбрать – оставить все как есть либо рискнуть и своей жизнью, и жизнью целой вселенной ради того, чтобы спасти друзей. И я сделал свой выбор. Что теперь говорить об этом?

Фыф внимательно посмотрел на меня.

– Ты страшный человек, Снар. Наш мир уже не спасти, и я думаю, что для твоего мира будет лучше, если ты никогда больше не попадешь туда.

Я внезапно почувствовал, как мою голову словно что-то разрывает изнутри – и рухнул на колени. Боль была ужасной. Я прямо-таки услышал, как трещат кости моего черепа от колоссального давления. Фыф ментально убивал меня, и, черт побери, у него было на это полное право. Сейчас он спасал мой мир от меня, потому что понял: я все равно пойду до конца, даже если на карту будет поставлено существование всей Розы Миров.

Но мне не суждено было умереть сегодня…

Кадр сменился.

Я вновь находился в шатре слепого шама. Только рядом с ним больше не стояли суровые телохранители. Сейчас они валялись на деревянном полу, словно сломанные куклы. А еще вокруг была тишина. Мертвая. Абсолютная. Даже мыши под полом не шебуршали.

Слепой – хотя уже не слепой – шам по-прежнему сидел в своем кресле, белый, как зимний маскхалат. Такой неестественной бледности даже у покойников не бывает. Но у него во лбу по-прежнему мерцала «кровь затона». Не горела, а едва светилась, словно лампочка в фонарике с посаженой батареей.

– Не удивляйся, – тихо, еле слышно проговорил шам. – Для того чтобы сдержать слово, мне понадобилось слишком много энергии.

Он едва заметным кивком указал на трупы.

– Мертвы не только они. Мертва вся моя армия. Они отдали свою жизненную силу, чтобы я мог вернуть тебя в ключевые временные точки. А теперь этот мир погибает, так как в нем многократно нарушено равновесие прошлого и настоящего. И скоро погибнет твой, ведь ты намерен уничтожить и его тоже.

Я скрипнул зубами.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

– Надейся, – вновь кивнул шам. – Только учти – я не смогу ничего сделать в твоем мире. Четверо твоих друзей были в моей вселенной, над которой я имею власть. Но она не простирается на иные миры.

– Но ты обещал, – сказал я.

– И сдержу обещание, – произнес шам. – Подойди.

Я приблизился – и сухая ручка шама вложила в мою ладонь нечто размером с грецкий орех, слепленный из плотного серого тумана.