Закон кровососа

Но ктулху умеют не только хлебать кровь зазевавшихся сталкеров, поигрывая при этом впечатляющей мускулатурой. Мы еще и передвигаться умеем с помощью этой мускулатуры так, что людям и не снилось. Любой сильный зверь при виде опасности может так рвануть, что человеческий глаз и не отследит молниеносного движения. И наша порода – не исключение.

В общем, я с такой скоростью метнулся в схлопывающуюся «кротовую нору», что башкой даже слегка поддал Захарова под зад, отчего он вылетел из разреза пространства, как пробка из бутылки. Я выкатился следом – из прыжка ушел в кувырок, отрепетированный до автоматизма еще в те времена, когда я был человеком. И приземление, кстати, получилось намного мягче – хвост помог, самортизировал так же, как это делают рукой борцы при падении. Блин, я, кажется, реально с него тащусь! И как раньше без него жил – не пойму…

Кстати, с адресом высадки я промахнулся лишь немного.

Это был, несомненно, район озера Куписта, больше похожего на большое вонючее болото, которым оно по сути и являлось. И нам крупно повезло, что «кротовая нора» выбросила нас на берег озера, а не в него. Паскудное место. Мало того, что утонуть в этом озере можно запросто, как нечего делать, плеск болотной жижи и неизбежный при этом мой семиэтажный мат однозначно разбудили бы снарков, жутких с виду человекообразных тварей, живущих прямо в озере. Они, конечно, не ктулху по силе и размерам, но берут не физическими данными, а прыгучестью и количеством. Толпой настигают, в прыжке сбивают человека с ног – и все, считай, что отбегался сталкер по Зоне. Через несколько минут от бедолаги один обглоданный скелет остается. Такие вот, мать их, земноводные человекообразные пираньи водятся в озере Куписта.

До сих пор понять не могу, зачем Захаров в свое время распорядился строить свой многоуровневый научный комплекс в этом проклятом месте. Впрочем, когда его возводили, еще до Чернобыльской аварии, не исключаю, что это место было вполне себе живописным.

Не то что нынешняя унылая картина: прибрежная полоса, заросшая хилым, полумертвым камышом, и, собственно, само озеро Куписта – большая грязная лужа, из которой местами торчат крыши утонувших автомобилей, чьи-то кости, и пятна аномалий лениво колышутся на воде, покрытой радужными бензиновыми пятнами.

А над всем этим убогим пейзажем раскинулось небо Зоны с тяжелыми алыми тучами, набухшими кровью приближающегося Выброса – страшного явления, сметающего на своем пути все живое, не успевшее спрятаться ниже уровня земли…

Блин, что ж делать-то? В озеро, что ли, нырять? Потому что бетонная коробка бункера Захарова видна, конечно, отсюда, но до нее минимум километр. А Выброс – вот он, уже над нами! Еще минута от силы, и нас накроет цунами аномального вихря, и даже если взаправду нырнуть в озеро Куписта, то все равно под водой не отсидеться полчаса – минимальное время, которое продолжается Выброс, хотя зачастую он и дольше бушует над Зоной. Хоть я теперь и вершина пищевой цепочки, но жабр у меня нет, а у академика и наглой дамочки – тем более. Грустно. Интересно, куда после смерти попадают ктулху? В рай, ад, Край вечной войны, страну Токоё или еще куда? Впрочем, скоро я это точно узнаю.

Чумазая девица заметно нервничала, глядя на то, как кровавый цвет туч с каждой секундой становится все насыщеннее. А вот Захарову это все было абсолютно параллельно. Он, подслеповато прищурившись, с нескрываемым интересом смотрел на небо. Ну да, одно дело – любоваться Выбросом через какой-нибудь перископ у себя в бункере, и совсем другое – увидеть вживую это уникальное природное явление. Хотя лично я как-нибудь обошелся бы без этого потрясающего зрелища, пусть яркого, но однозначно последнего впечатления в жизни. Но, поскольку я давно привык смотреть смерти в глаза, то положил на плечо приклад трофейного пулемета, держа его за ствол, и в эдакой живописной позе тоже уставился на тучи, которые стремительно набухали алой кровью, становясь похожими на гигантские животы насосавшихся комаров. Бежать – бесполезно, спастись – нереально, так хоть напоследок полюбопытствую, что такое Выброс вблизи. А то много кто о нем рассказывает, да только по-настоящему его никто и не видел. Потому что те, кто видел, уже никогда никому ничего не расскажут.

И тут внезапно от столь возвышенного предвкушения смерти меня отвлек душераздирающий рев за спиной.

Я обернулся.

И не поверил своим глазам.

«Кротовая нора», через которую мы вернулись в Чернобыльскую Зону, почти закрылась…

Почти.

Может, она б и захлопнулась уже, но из нее, словно растолстевший крот из слишком узкой норы, лез Хащщ. В режиме полуневидимости и в состоянии полной невменяемости. Глаза, налитые кровью, чуть из орбит не вылезают, рожа тоже красная, под цвет приближающегося Выброса, щупла во все стороны растопырены, толстые, мясистые. Похоже, схлопывающаяся «кротовая нора» нехило так сдавила Хащща, того и гляди совсем раздавит…

Но не раздавила.

Ктулху, прокачанный в Красном Поле Смерти, сделал неимоверное усилие – и вывалился из «кротовины» на серую траву Зоны.