Закон лесника

– Ну уж нет, – сказал я, подходя к лестнице. – Фыф и Настя были мои друзья, так что я в своем праве.

Это оспорить никто не посмел. Ну, и полез я наверх, цепляясь руками за перила, темно-красные от коррозии. Впрочем, кое-где ржавчина была стерта, стало быть, лестницей пользовались, и довольно часто. Причем тот, кто ею пользовался, был человекообразным, ибо четырехлапые мутанты не умеют подниматься по лестницам, пользуясь при этом перилами.

Я миновал два пролета и оказался перед огромной лифтовой кабиной, дверь в которую была приоткрыта. Меня словно приглашали внутрь – заходи, сталкер, коль пришел.

Постоял я секунду, подумал – и закинул автомат за спину. Тот, кто был за дверью, ждал меня и знал, что я рядом. Стук подкованных подошв по металлу не заглушить, как ни старайся, а уж грохот утяжеленных экзо-сапожищ Харона здесь наверняка был слышен, как только мы начали подниматься по лестнице с первого этажа на второй.

Поэтому если тварь, притаившаяся в кабине, хотела меня убить, у нее были все козыри. Как только я распахну дверь, тут-то она меня и сделает. Поэтому нет смысла врываться в кабину с автоматом наперевес. Если приглашают на переговоры, порой имеет смысл принять приглашение, даже если оно исходит от врага. Жизнь сложная штука, и кто ее знает, как она обернется в следующий момент. Особенно в Зоне.

Ну, я и вошел.

И встал у порога, пораженный увиденным…

Огромная кабина старого грузового лифта была превращена в жилую комнату. Ничего лишнего – кровать, шкаф, самодельная печка, стол, на котором была разложена нехитрая снедь – батон хлеба, банка тушенки, вода в огромной кружке. И стул, на котором, свесив лапы и хвост книзу, совершенно по-человечески сидел Лютый и трескал колбасу – из зубастой пасти как раз торчала сморщенная задница колбасной палки с обрывком веревочки на конце.

Увидев меня, мой кошак замер, выпучив глаза. Забавное зрелище, учитывая болтающуюся веревочку, похоже, застрявшую между нижних зубов. А леснику, хозяину этого странного дома, хоть бы хны. Спокойно взял кружку, отпил из нее, поставил на стол – и воззрился на меня, с виду совершенно не удивленный моему приходу.

– Эээ… здрасте, – сказал я, изрядно офигев от увиденного. Я был готов к чему угодно – тварь жутчайшую встретить, готовую сожрать меня в один кусь, десяток «мусорщиков» обнаружить, направивших на меня свои «смерть-лампы»… Но такая вот идиллическая картина со знакомыми персонажами стала для меня полной неожиданностью.

– Ну, здоро́во, молодь зеленая, – проворчал лесник. – Проходи, чего встал. Но сперва пригласи сюда своих горе-стрелков, что мне только что в пол тарабанили.

Не сказать, что я прям безоговорочно уважал лесника, повёрнутого на сохранности Зоны. Дед был не из приятных, категоричный и довольно вредный. Но сейчас я был в его доме, куда припёрся без приглашения, поэтому спорить и пререкаться не стал, а просто развернулся на сто восемьдесят и сделал то, что он сказал.

Мои спутники тоже не стали кочевряжиться. Вошли – и мигом в кабине стало тесно. Но лично мне было наплевать на неудобства. И не только на них. Потому что сейчас мне об ноги тёрся Лютый. Живой, зараза! Только неслабо так похудевший. Кожа прям на мышцы натянулась, которые тоже сдулись неслабо по сравнению с тем, каким я видел своего друга-мутанта в последний раз.

«Не переживай, – раздался у меня в голове чужой мурлыкающий голос. – Это я после ранения. Организм много жира и мяса съел, когда лечился. Отожрусь еще».

Это было неожиданно. Я знал, что Лютый умел общаться с помощью ментальной передачи образов. Но чтобы вот так, мысленно говорить, как умел Виктор Савельев по прозвищу Японец…

«Научился я, – мурлыкнул Лютый. – Теперь говорить могу. Почти как хомо. Только слов пока не хватает».

«Ничего, – усмехнулся я. – Такое даже у писателей случается».

Но тут наш мысленный диалог прервал лесник.

Отхлебнув еще раз из кружки, он вытер усы тыльной стороной ладони и сказал:

– Ну что, соколики, вычислили супостата? Валить меня теперь будете или как?

– Пока послушаем что скажешь, – мрачно произнес Харон. – Завалить всегда успеется.

– А что говорить? – вздохнул лесник. – Накосячил я маленько. Но то не со зла. Как говорится, попал под дурное влияние. И если б не он, – старик кивнул на Лютого, – косячил бы и дальше. Иногда, чтоб нашло просветление на человека, надо ему кишки наружу выпустить. Тогда дурь-то из него и выходит. Вместе с кишками.

– Хороший рецепт, подтверждаю, – кивнул Хащщ. – На некоторых хомо только он и действует, по-другому с ними никак.

Лесник мазнул взглядом по мутанту, но ответом не удостоил.

– Ну, и чего дальше делать думаешь? – поинтересовался Харон.

– Не знаю, – покачал головой лесник. – Не знаю. Только чувствую, что ненадолго меня отпустило. Что-то опять мозги мои трогает, будто ощупывает, примериваясь, как бы половчее в них вцепиться. Так что, может, и правда лучше будет меня пристрелить, пока я снова чудить не начал?

– Не беспокойся, если что – так сразу, – сказал я.

– Ну что, получается, решили мы проблему? – поинтересовался Рудик.

– Боюсь, что не совсем, – сказал я.