Закон молодильного яблочка

— С ума сойти… Я? Да у меня времени в туалет сбегать и то нет! — заявила Наталья.

— Естественно, скажу ей, что мой шеф-редактор — фанатка ее детективов, поэтому мечтает увидеть Арину на программе.

— Сдурел? На фиг она нам нужна? Какой от бумагомараки рейтинг? Ну уж нет, в моей студии бабень окажется, если кого-то сама убьет, а потом съест. Только в этом случае она в наш эфир попадет.

— Предлагаешь две программы с Виоловой? Понимаю, вот что любовь делает.

— Не знаю, чем ты обкурился, каких колес обожрался, раз несешь этот бред. Иди и проспись. Не забудь: завтра в девять первый день пула. До свидос!

Егор убрал телефон.

— Наталья забилась в экстазе. Снимем про вас пару передач. Милые, спокойные, без чернухи. Но если хотите, создадим скандальный вариант. Вам карт-бланш, сами выбирайте формат. Секундочку!

Маслов открыл машину и залез в бардачок. Я увидела Шлыкова, который скрючился на переднем сиденье. Егор достал из отсека на торпеде ручку, написал на листочке цифры и, не захлопнув дверцу «Порше», протянул визитку мне.

— Добавил свой мобильный. Звоните по нему.

— Мои карточки в сумке, которая осталась в офисе, — смутилась я.

— Не надо, редактура найдет все контакты Виоловой за пять минут, — отмахнулся Егор.

— Две передачи обо мне являются платой за мое молчание? — уточнила я.

— Именно так, — подтвердил Маслов.

— Слишком щедро, — спокойно возразила я, — хватит и вашей просьбы не болтать. Не знала, что у Шлыкова такая тяжелая ситуация с матерью.

Телезвезда поморщился.

— Рассеянный склероз пока лечить не умеют. Отвезу Андрюху поесть, он отдохнет и придет в чувство.

— А-а-а-а! Гадина! — закричал Шлыков, выскакивая из открытой машины. — Вот ты где!

На всякий случай я шарахнулась в сторону. Но Андрей Николаевич бросился не ко мне, а по направлению к метро.

Выругавшись сквозь зубы, Егор помчался за другом. Я тоже порысила к подземке и увидела, что начальник архива набросился с кулаками на ростовую фигуру в виде гигантской розовой собаки, которая топталась у входа в метрополитен и визгливо кричала в рупор:

— Торговый центр «МИК»! Тотальная распродажа всего! Возьми купон и получи бесплатный кофе!

Шлыков вцепился в «собаку», та уронил пачку листовок, которые держала в руках. Простите — в лапах.

— Сволочь! Подонок! — вопил Андрей Николаевич. — Гаденыш!

«Собачка» двинула ему кулаком в нос, по лицу историка потекла кровь. Маслов схватил друга детства и что-то сказал ему на ухо.

— Это он, — жалобно протянул Андрей Николаевич. — Точно он. И он все знает. Егор, он все знает!

«Собака» сняла голову, стало понятно, что ее изображает молодая девушка, скорей всего, студентка.

— Охренели, дядя? — с чувством спросила она. — Совсем мозг пропили? Я вас не трогала. И «крокодил» тогда просто стоял, а вы на него кофе вылили. Вам в психушку надо. И в кафе бенц устроили. Сделайте прививку от злобы.

Шлыков сел на тротуар и обхватил голову руками.

Маслов поманил «пса».

— Хочешь сто евро?

— Ха! — ответила девушка. — А что делать надо?

— Заткнуться, — рявкнул Егор, — рот захлопнуть. Непонятно, что человек нервничает? Устал он. Сорвался.

Ростовая фигура почесала нос.

— Если сил нет, надо дома сидеть. Не, сотней вы не отделаетесь. Давайте триста, или я полицию кликну, заявление напишу о нападении.

— Иди следом, — велел Маслов, поднимая Андрея Николаевича.

«Собака» и телезвезда двинулись к «Порше». Шлыков почти висел на друге детства, еле-еле перебирая ногами.

Егор втолкнул начальника архива в салон автомобиля, вытащил из подлокотника кошелек, сунул «собаке» пачку рублей, сел за руль и уехал, забыв со мной попрощаться.

Я приблизилась к девушке, которая, бросив на асфальт перчатки в виде передних собачьих лап, азартно пересчитывала купюры. Пришлось прервать ее увлекательное занятие.

— Хотите пообедать? Я плачу.

— Каждый бы день так! — обрадовалась «собака». — Эх, ступила я, не словила мышей, следовало тысчонку евриков требовать. У мужика явно бабла море. Дал сейчас больше, чем триста по курсу. И что-то морда его мне знакома, где-то я видела этого хрена… Обедать приглашаете? О’кей! А чего надо-то?

— Поговорить, — призналась я.

«Собака» повернулась ко мне спиной.

— Липучки раздерните, пожалуйте.

Я выполнила просьбу. Девица скинула «шкуру», повесила ее на руку и показала пальцем в сторону переулка.

— Там кафешка есть. Хозяин слепой, чего про него никогда не скажешь. Потопали.

Через пару минут мы оказались у Капотова, который встретил нас как родных.

— Виола! Светуся! Не знал, что вы знакомы. Устраивайтесь, девочки.

— Вот как он всегда угадывает, кто вошел? — шепотом спросила Светлана. — Молчали сейчас, а он все равно сообразил.

Я пожала плечами.

— Наверное, экстрасенс.

Ну не говорить же правду: дорогая, от вас ужасно несет потом. А у владельца трактирчика обостренный нюх, он небось Светлану еще от метро учуял. Не думаю, впрочем, что «собака» грязнуля, просто девушка вспотела в излишне теплом для начала сентября меховом прикиде. Или сам костюм воняет, ведь навряд ли его когда-либо сдавали в химчистку.

— Светуся, хочешь умыться? — предложил Кирилл.

— С удовольствием, — обрадовалась та.