Закон монолита

В общем, я с Меченым был полностью согласен, ибо лесник держал за остатки волос… отрезанную голову зомби. Так вот почему его вещмешок так распух после ночевки! Старик оказывается втихаря отпилил башку у одного из зомбаков, распятых на бронетранспортере «боргов». По причине отсутствия легких шипеть голове живого трупа было больше нечем, но она всё еще разевала пасть, и взгляд ее налитых кровью, растрескавшихся глазных яблок был довольно красноречивым.

– Просто знал куда иду, – сказал лесник. – «Кротовьи норы» любят притягивать к себе тяжелую технику и усаживаться у нее на макушке. Такая вот странная аномалия, таскает через пространство и время бронемашины, чтоб те служили ей вместо подставки. А снарки любят запах хорошо прогнившей мертвечины, которая в тех машинах обычно находится. Так и будут вокруг нее носиться, пока до гнили не доберутся, или пока та мертвечина до конца не разложится.

«Ну да, у биороботов мозг-то вполне себе живой! – подумал я. – Значит, он сейчас и воняет внутри “Чинука”».

– Но мы сейчас подбросим снаркам более доступную добычу, – продолжал лесник. – И вот тут уж не зевайте!

С этими словами он широко размахнулся и как заправский баскетболист метнул голову зомби на поляну.

Наполовину сгнившая башка глухо ударилась об землю, покрытую чахлой серой травой, и покатилась в кусты. Вонь от головы живого трупа шла запредельная, поэтому снарки отреагировали моментально. Подхватились – и всей толпой ломанулись в заросли за доступным завтраком. А мы не сговариваясь рванули к биороботу, очень надеясь, что наши давно немытые тела благоухают менее привлекательно для снарков, нежели тухлая голова зомби.

Нам повезло. Пока снарки радостно визжали и ухали в кустах, мы благополучно взобрались на робота.

– Ну, матушка Зона, не подведи! – сказал лесник – и, прыгнув в область зыбкого пространства, исчез, будто его и не было.

– Второй пошел, – усмехнулся Меченый, и тоже шагнул в «кротовью нору», словно десантник, совершающий прыжок с самолета.

Я тоже был готов уже последовать за товарищами, как вдруг за моей спиной раздался жуткий вопль, от которого я рефлекторно зажал уши – и обернулся.

Лучше б не оборачивался…

Ко мне, ломая деревья, неслось нечто огромное, высотой с двухэтажный дом, похожее на покрытого толстенной чешуей осьминога. Более подробно я эту тварь рассмотреть не успел – слишком быстро она двигалась.

«Буджум…» – пронеслось в голове. Чуйка не подвела меня – там, где много снарков, жди появления супер-снарка.

Толстое щупальце с когтем на конце метнулось в мою сторону, а прямо над ним я увидел глаза. Холодные, круглые, пустые, ничего не выражающие… гипнотизирующие, заставляющие застыть на месте, покорно принимая смерть от страшного порождения Зоны…

– Да пошел ты… – прошептал я немеющими губами.

Мое тело стремительно коченело под леденящим взглядом гигантского мутанта, но я нашел в себе силы оттолкнуться ногами от ржавой брони «Чинука» и, словно водолаз, упасть спиной в подрагивающее марево пространства, измененного «кротовьей норой»…

Эти дыры в окружающей реальности обладают удивительным эффектом перехода. Только что ты был тут – и уже там. Ментальная связь с буджумом, само собой, оборвалась мгновенно, и я осознал, что сижу на пятой точке посреди огромного зала, заваленного растрескавшимися от времени бетонными блоками и ржавыми металлическими конструкциями.

– Где это мы? – раздался у меня над головой голос Меченого.

– В недостроенном машинном зале пятого энергоблока, – отозвался лесник, в голосе которого послышалась досада. Похоже, вышли мы не совсем там, где он рассчитывал. – Кстати, тоже так и недостроенного. В восемьдесят седьмом году планировали его ввести в эксплуатацию, но авария…

Лесник закашлялся. Плохо так закашлялся, словно туберкулезник со стажем.

Я тряхнул головой, отгоняя легкое головокружение после перехода, поднялся на ноги… и оцепенел.

Лесник стоял посреди машинного зала, а по его ногам и торсу снизу вверх медленно ползли серебристые линии, текучие, словно ртуть, отчего-то решившая потечь не сверху вниз, согласно закону тяготения, а наоборот. При этом они не растворяли одежду лесника. Аккуратно обтекая материю, они принимали ее форму, утолщаясь на глазах, сливаясь в одно целое, в некую сверкающую серебром субстанцию, неотвратимо поглощающую человека. При этом на поверхности этого текучего серебра подрагивало едва заметное сияние цвета чистого неба…

– Побочный эффект перехода… Тот самый… – потерянно проговорил Меченый. – Он превращается в статую…

Пока он это говорил, проклятые линии ускорили движение, залили сплошным серебром живот и грудь лесника и, словно мерзкие щупальца неведомого чудовища, поползли к горлу…

Я выдохнул воздух, застоявшийся в груди от оцепенения, и поднял автомат. Не дело сталкеру так умирать. Но тут губы лесника разжались. Он явно силился что-то сказать – и я не выстрелил. Умирающий по-любому имеет право на последнее слово.

И лесник произнес его. В мертвенной тишине машинного зала явственно прозвучало хриплое:

– Дойдите…

– Мы дойдем, обещаем, – проговорил Меченый, скрипнув зубами.