Закон подлецов

— Дала следователю поручение и, как только он его выполнит, отправляй восвояси, — наставлял подполковник «Канибалову». — Как говорится, меньше знаешь — ничего не узнаешь. Общей картины видеть никому не надо. Догадываться — это на здоровье, а знать доподлинно — уволь.

— Я все-таки не понимаю, почему ты велел, чтобы я вышла из состава следственной группы. Если бы я руководила группой, мне было бы действовать гораздо проще. Сейчас все распоряжения, которые я подписываю, по большому счету противозаконны.

— Как ты заговорила! — фальшиво восхитился Прутик. — Про закон вспомнила. А тебя не смущает, что за «премии», которые ты от меня получаешь, ты в ведомостях не расписываешься? Вот то-то. Послушай, Поля, — завершил Андрей Михайлович уже вполне миролюбиво. — Не ломай себе голову над тем, чего не понимаешь. Шеф велел тебе контролировать ситуацию со стороны и в следственную группу не лезть. Вот и не лезь. Там этих бумаг уже тонны собрались, сам черт ногу сломит. Никто не будет разбираться, ты подписала отдельное поручение или не ты, так что беспокоиться не о чем. И потом — что значит «проще»? Не надо, как проще, надо, как лучше. Для нас лучше.

С бумагами и впрямь творилась полнейшая неразбериха. Позже, в суде, адвокаты пытались обратить на это внимание судьи Дерюгиной и гособвинителя Медведева. Но, как и все иные доводы защиты, эти обращения услышаны не были. Между тем небрежное отношение к вещественным доказательствам произошло отнюдь не из-за разгильдяйства следователей. После разговора с Прутковым Ганибалова, желая все же себя подстраховать и обезопасить от возможных неприятностей, умышленно создала эту неразбериху. Следователи, по ее приказанию, брали то одни документы, то другие. Потом передавали их, опять-таки по приказу Ганибаловой, друг другу, как карты в колоде тасовали. Папки с делами то и дело расшивались, оттуда извлекались отдельные документы, а сшить их потом заново уже никому и в голову не приходило. В результате многие важнейшие документы просто исчезли бесследно. В том числе невесть куда подевались правоустанавливающие документы на земельные участки. А без этих документов опровергнуть противозаконное приобретение земли обвиняемыми было просто невозможно.

Под напором адвокатов прокурор вынужден был сделать запрос в следственный комитет. Прошло несколько месяцев, пока в суд были представлены папки с копиями правоустанавливающих документов, а также копии поручений Ганибаловой, которые она давала следователю Умань и еще нескольким следователям.

Одного взгляда на эти бумаги было достаточно, чтобы понять — «липа». Причем изготовленная наспех, небрежно. Не оставалось никаких сомнений, чтоб все это было состряпано только что, как говорится, чернила еще не просохли. Адвокаты всех обвиняемых только головами качали — за всю свою многолетнюю практику, а новичков здесь не было, с таким откровенным подлогом в суде им еще сталкиваться не приходилось. Ганибаловой и Умань вновь пришлось предстать перед судом в качестве свидетелей. На сей раз для того, чтобы удостоверить свои подписи под этими фальшивками.

Держались дамы-подельницы молодцами. Отвечали твердо, уверенно, заявляли, что это копии тех самых документов, которые некогда были утеряны, а теперь вот найдены. Невнятные закорючки признали собственноручными подписями. Одним словом, врали на голубом глазу. Предположения адвокатов, что бумаги были изготовлены несколько дней назад, с гневом опровергли.

И вновь адвокаты Александры Лисиной заявили ходатайство о проведении почерковедческой экспертизы.

— Кроме почерковедческой я настаиваю также на проведении технической экспертизы, которая даст ответ на вопрос, когда были написаны представленные в суд правоустанавливающие документы на земельные участки и поручения следователя Ганибаловой, — отстаивала позицию защиты Быстрова.

— Процесс длится уже несколько месяцев, а уважаемая госпожа адвокат настаивает на проведении экспертиз, которые займут много времени, — возражал Медведев. — Мы выслушали свидетелей, которые занимают весьма заметное положение в правоохранительной системе. Не доверять им у нас нет никаких оснований. Поэтому сомнения защиты в подлинности документов представляются мне, в некоторой степени, даже оскорбительными.

Судья Дерюгина слушала прокурора и внутренне восхищалась. Надо же так уметь: не приведя в доказательство своей правоты ни одного мало-мальски обоснованного аргумента, ну хотя бы фактика незначительного, на ровном месте вот так опровергнуть все доводы защиты. Ну что ж, эта Быстрова настаивала на соблюдении принципа состязательности сторон. Сейчас в соответствии с этим принципом она, судья, обязана отдать предпочтение одной из сторон. Она отдает предпочтение государственному обвинителю. О чем Алла Виленовна в судебном заседании и объявила.

***