Закон подлости гласит...

— Это бред, — задумчиво ответил Альберт, делая пометки на полях. — Так считать нельзя! Это — неправильно!

— Альберт, ну я же здесь? Я видела дорогу, уходящую в море с пометками, видела поля с дождиком, руины… — ответила я, чувствуя, что только что сделала что-то очень плохое.

— Ты понимаешь, что это — невозможно. Телепортация за город и обратно перекрыта! Мною лично! Для того, чтобы попасть за город, мы пользуемся другим способом! — произнес Альберт, разглядывая формулу. — Как можно просто взять и переставить значения? Что это значит? Почему ты умножаешь? Тут же делить надо! И откуда взялась вот эта цифра? Откуда? Я не понимаю твоей логики!

— Мне было так удобней считать! Я могу показать! Защитить, так сказать, мои ненаучные изыскания на практике! — возмутилась я, обижаясь и отворачиваясь. — Вот эту циферку я подставила отсюда, здесь взяла какой-то коэффициент из примера, а вот эту я придумала сама! Точнее, я подумала, что это «С» — обозначает «сектораль». Ну на «с» же?

— Вообще-то «С» — это не сектораль… Это значение из специальной таблицы. «С» — это синергия, — услышала я глухой голос, преисполненный ужаса. — И вообще, такой формулы, по которой ты считала НЕТ!

«Будет! Посмотри в глаза человеку, который четыре года официально сидел за партой, а потом учился самостоятельно. Посмотри и скажи ему, что ты за день, методом проб и ошибок, пусть коряво, но решила задачу века!» — демон, почесал грудку, в надежде, что на нее сразу же присобачат орден или медальку.

— Просто мне очень хотелось тебя увидеть… — вздохнула я, пряча глаза.

— Увидела? — заметил Альберт, откладывая мой листок и снимая очки. — И что ты собиралась сделать, когда увидишь?

— Попросить прощения за то, что заставила поволноваться, — смиренно ответила я.

— Я не виновата в том, что произошло, но… почему-то чувствую себя виноватой…

— И все? — спросил Альберт. — Просто попросить прощения? Больше тебе ничего не хотелось?

— Хотелось… — вздохнула я, понимая, что в данный момент меня смущает его тон.

— И чего же тебе хотелось? — спросил инквизитор, откидываясь на спинку дивана, глядя на меня своим холодным взглядом. «У меня такое чувство, что где-то у него в голове стоит галочка по умолчанию в категории взгляд: «презрение и осуждение»!»

— мрачно заметил демон.

— Не буду врать. Мне хотелось поцеловать тебя, обнять тебя, погладить по щеке… С любовью…. - тихо — тихо ответила я, поднимая глаза.

— И? — Альберт поднял брови.

«Попробуй!» — взмолился ангел. Я опасливо приблизилась к чужим губам, сглатывая и готовая в любой момент отдернуться. Наши губы соприкоснулись. Я осторожно, стала целовать. Коктейль из пережитого ужаса, волнения от непредсказуемой реакции и нежности растекался горячей волной по моему телу. Я осмелела, положила руку на щеку «жертвы», не отрываясь от губ. «Перед смертью не нацелуешься!» — вздохнул демон. Я уже перебралась на его колени, обнимая мою «жертву» за шею и гладя его затылок. Я целовала его скулы, шею, нежно поглаживая пальцами лицо и просто умирая от восторга.

— Я люблю тебя… — прошептала я, снова целуя губы и пропуская его волосы сквозь свои дрожащие пальцы. — Я люблю тебя… Люблю… Все, теперь я умру счастливой… Сейчас, еще поцелую, и можешь убивать меня…

«Закончила? А теперь убирайся вон!» — заметил демон, подражая голосу Альберта.

— «Ты меня скоро в могилу загонишь! У меня в столе стоит пузырек успокоительного, о существовании которого я узнал, как только познакомился с тобой! В час по чайной ложке… Натощак…»

Я прикоснулась к полуоткрытым губам, обнимая крепко — крепко, и чувствуя, как после слов демона у меня по щекам потекли слезы. С сожалением я отстранилась, но тут же мне на щеку легла теплая рука, осторожно проводя пальцами по мокрым дорожкам, оставленным горючими слезами. Комок в горле проглатываться упорно не хотел. Я напряглась, пытаясь проглотить его снова.

Меня прижали к груди, положили мне на макушку подбородок и обняли двумя руками. Мы долго сидели молча в тишине и полумраке. Я вздрагивала, пытаясь, как налоговый инспектор, закрыть завод «Сопли и слезы», так лихо наладившего производство основной продукции в неподходящий момент.

— Тише… — услышала я то, что воодушевило завод стать передовиком производства и выдать месячную норму продукции на-гора. — Чего ты?

— Ты смотрел на меня так, словно вот-вот задушишь голыми руками… — всхлипнула я, украдкой вытирая слезы о чужой рукав.

— Я смотрел на тебя со всей любовью, на которую вообще способен, — я почувствовала, как грудь, к которой меня прислоняла рука, осторожно поглаживающая мои волосы, поднялась вверх и опустилась с тяжелым вздохом. «Дешифратор! Срочно!» — орал демон. — «Мы тут чуть кирпичи не отложили, а на нас, оказывается, с любо-о-овью смотрели!»

— Почему тебе не нравится, когда тебя обнимают и целуют? — спросила я, слегка отстраняясь.

— Я не хочу это объяснять, — услышала я. — У меня это с детства вызывает раздражение. Даже, когда мать пыталась меня обнять, мне это было неприятно.