Закон подлости гласит...

Но если человек интересен — ему же хуже. Нормальный журналист, которому нужно разбавить колонку унылым интервью будет задавать вопросы: «Скажите, как вы добились таких успехов?», «Есть какой-то секрет?», «Что вдохновляет вас?», «Как вы относитесь к своей работе?» и дальше в том же духе, то я подготовила на всякий случай вопросы повеселее. «Вы всегда так метко плюете на людей?», «Я вижу, что вы любите свой город. В каких позах вы предпочитаете его любить?», и «Сколько платят за каждый собранный кораблик?». Я надела новое платье, полагая, что именно его покупка принесла мне удачу в виде диплома, покрасовалась в разбитом и засиженным мухами зеркале, любуясь статуэткой Мэри Поплине. Кстати «поплине» неплохо смотрится в такой модели. Я сняла золотую брошку с синего платья и приколола под горлышком. Я присмотрелась. Мне кажется, или у меня возле уха прыщик? Да нет, вроде нет…

«Ты ручку на радостях не забудь!» — вздохнул демон, пытаясь отобрать у ангела его последнее крыло, дабы спасти его от «гадания на перышках». «Спокойствие! Только спокойствие! Ты что творишь? А ну прекрати!» — прошипел демон, глядя на поплывшего ангела. — «Любовь приходит и уходит, а крылья нам нужны всегда!» В дверь постучали. Сердце сделало такой акробатический номер, что остальные внутренние органы тут же зааплодировали.

Я выглянула в окно, убедилась, что я не ошиблась, а потом спустилась по лестнице, прижимая к груди ручку и планшет. Диплом я тоже захватила.

«Ты главное — не нервничай!» — заметил демон ехидно. Легко сказать. Я чувствовала нарастающее волнение. Хотелось что-то оторвать и сломать, что-то теребить в руках и хлопнуть успокоительного. Сердце где-то нашло скакалку и решило потренироваться. Вдохнув — выдохнув, как перед казнью я открыла дверь, глядя на черный силуэт. Маску он снял, дабы не смущать меня.

— Вечер — произнес Альберт. Сердце повисло над куполом цирка, все остальные органы с замиранием следили за ним. «Оборвется или не оборвется?»

— Кто там пришел на ночь глядя? — верещала бабка сквозь дверь. — Это он? Это этот? Ноги его в моем доме не будет! Не вздумай с ним якшаться!

Как она меня достала! Я закатила глаза, глядя на кухонную дверь.

— О! Альберт! — сладко и отчетливо охнула я, зажимая ему рот рукой и показывая рукой на дверь. — Только не здесь! Нет, нет! Сейчас я расстегну платье! Не рви пуговицы! О!

Я почувствовала ладонью его смешок, что придало мне сил для новой импровизации. Я положила руку на кухонную дверь и стала ритмично ее шатать. Бабке на кухне поплохело настолько, что она притихла.

— Аль., берт! Не так… Я люблю грубо! А…а…а… — смеялась я, глядя на кровавую печать.

Он осторожно убрал мою руку со своего лица, взял ее в свою, а потом с улыбкой спросил:

— Ты закончила?

— Да! — сладострастно, подавляя всхлипы хохота. — Такого удовольствия я никогда не получала.

— Тва-а-а-ари! — раздалось истерическое и скрипучее с кухни. — Проклинаю! Проклинаю вас всех!

— Скажи мне, как маг, призрачные инсульты бывают? — с надеждой спросила я, осторожно выскальзывая за дверь. — Просто на него вся надежда…

«Этот день мы приближаем, как могём!» — вздохнул демон, настороженно глядя на нашу руку в чужой руке.

— У кого из нас есть диплом? У тебя или у меня? — спросил Альберт, усмехаясь. Я почувствовала себя неловко.

— То, что я сделала сильно аморально? — спросила я, пряча глаза.

— С точки зрения морали немагов — да. С точки зрения морали магов — нет. С точки зрения моей морали — преступление, за которое тебя придется арестовать, — услышала я, закрывая дверь. Его рука перехватила мою руку и взяла ее за запястье, осторожно сжимая, словно он хочет надеть на меня наручник.

«А где цветы?» — поинтересовался демон. «А как на счет букета за сто тысяч эрлингов?» — обиделся ангел. «Рома-а-а-антик! Отличные цветы! Жаль, что они не пахнут!» — оживился демон, глядя на почтовый ящик.

— Мы же просто погуляем по городу? — нервно спросила я, обреченно глядя на красивые и мокрые после небольшого дождика скамейки.

— Я тебе не рассказывал, как позавчера мне притащили двух влюбленных студентов Академии, облюбовавших лавочку? Как они умоляли меня посадить их в одну камеру с кроватью? Нет? И не расскажу, — услышала я вкрадчивый голос. Меня осторожно вели в сторону соседней цитадели. — Тебя не сильно…

Я услышала легкий выдох-смешок.

— …смутит, если… — он приложил руку к красивой двери, которая легко открылась. — Или все-таки смутит… Поздно. Возражения больше не принимаются.

Дверь закрылась.

Мы оказались в холле. Тона были преимущественно темные и достаточно мрачные. Зато была чистота и идеальный порядок. Во всех элементах, вплоть до зеркал прослеживалась она! Ее величество симметрия. Я вздохнула, чувствуя незнакомый запах чужого дома.