Закон популярности

– Ключ верни! – Ольга Владимировна неожиданно оказалась прямо у него за спиной. – А это тебе. – В Андрюхину руку легло что-то мягкое. – Он очень внимательно умеет слушать. Надумаешь что-то сделать, скажи ему. Постарайся не делать глупости. Если захочешь, я могу устроить тебе разговор с учителем. Пока для тебя это единственный выход.

Она легонько толкнула Андрюху в спину, и он сам не заметил, как сделал несколько шагов вперед. Щелкнул, закрываясь, замок. Скользнула быстрая тень, шваркнули шаги на лестнице.

Васильев глянул на игрушку. Это была собака. Та самая, что он видел в первый свой приход сюда. Круглая морда, облезлый нос, пустые глаза, обвисшие уши. М-да, печальное зрелище. Наверное, так выглядел Андрюха после разноса завуча – никаких перспектив.

По ногам словно пронесся холодок.

Что будет дальше?

А ведь впереди ничего уже не будет. Ничего и никогда. Говори не говори. Что ему остается? Трепаться с Венди в чате? Прятаться от людей?

У собаки из-за ошейника торчала записка.

Сразу вспомнилась та первая, на голубой бумаге.

Черт, черт, черт! Ведь тогда все было! А теперь ничего не осталось!

Васильев сжал собаку, собираясь выбросить, но в последний момент передумал.

Школа как будто вздохнула. Андрюха попятился. У него что, уже крыша поехала? Что это за звуки?

Что-то со скрежетом придвинулось. Васильев прижался к двери, спиной чувствуя вибрацию.

Школа выгоняла его из себя. Она не хотела его больше терпеть. Андрюха бросился к лестнице.

Так и с ума недолго сойти!

Около раздевалки он неожиданно столкнулся с Маканиной. Олеся стояла, облокотившись о прилавок, и дышала на блестящую полированную столешницу. Пока влажный след не исчезал, она быстро что-то чертила на нем пальцем.

Почему из всех в школе осталась именно она?

– Васильев, – мрачно посмотрела на него Олеся. – У тебя совесть есть? Я вам тут не памятник, чтобы по полчаса ждать! Тебя Быковский искал…

Андрюха стремительно шагнул к ней, мягкая игрушка из его ладони перешла в ладонь Маканиной.

– Вот, вместо совести, – шепнул он и побежал к двери.

Глава десятая Завтра будет завтра

Верблюд – это лошадь с большим жизненным опытом.

Шутка

Васильев нервно постукивал по клавиатуре. Его сейчас все раздражало. Слова психологини, что он ничего не может и даже не понимает этого, бесили его. И выводило его из себя то, что все это было правдой.

Ничего он не может. Даже Рязанкину удержать не получилось. Даже одноклассникам доказать, что в драке он не виноват. А сейчас для полного завершения картины придет мать с работы и снова начнет его пилить – то он сделал не так, здесь посмотрел неправильно, не сразу отозвался, не таким вырос, не оправдал, не привнес.

Киска. «Ой, я с таким клёвым парнем познакомилась. Просто пупсик».

Туча. «Все бабы – дуры!»

Киска. «Фи, противный! Шел бы отсюда».

Туча. «А не пошла бы ты?…»

Венди. «Чеши, чеши, кошка драная! Не мешай людям разговаривать. Хай, Туча!»

Туча. «Достали все, хоть вешайся!»

Киска. «Поскорее бы уже повесился!»

Туча. «Сказали – замолкни! От твоего визга уши болят».

Венди. «Чего случилось?»

Туча. «Учителя – козлы!»

Венди. «Ха, удивил! Кто ж этого не знает?»

Туча. «Все остальные тоже сволочи!»

Киска. «Вали отсюда! Неудачник!»

Туча. «Сама ты! И вообще – оставьте меня! Оставьте!»

Венди. «Эй! Ты чего?»

Туча. «Бывает так, что все?…»

Венди. «Бывает. Дня через два проходит».

Туча. «А ты кто? Давай встретимся».

Венди. «Не, я старая уродливая кикимора. Ты меня испугаешься».

Туча. «Ты сама меня испугаешься. Давай! Где?»

Венди вышла.

Туча. «Ну и черт с тобой! Тhe End».

Туча вышел.

Венди вернулась.

Венди. «Андрей?»

Киска. «Наконец-то, хоть воздух чище станет».

Венди. «Заткнись, дура! Андрей!»

Венди вышла.

Киска. «Ой, какие все нервные…»

Васильев метнулся из комнаты в коридор. Его вдруг переполнило состояние отчаянной безысходности. Что еще остается? Ходить дальше в школу он не мог. Общаться с теми, кому на него абсолютно плевать, – тоже. Выслушивать попреки от родичей? Нет уж, хватит с него. Хватит!