Закон популярности

Но выйти не успел. Дверь класса распахнулась, и на пороге возникла невысокая полная женщина с фиолетовыми волосами, на пухлых щеках ее еле держались очки. Болезненно скривившись, она оглядела класс и только потом, опасливо косясь на замерших учеников, прошла в дверь.

– Так, – произнесла она с одышкой. – Юрий Леонидович, я к вам!

Это была мать Павла Быковского, того самого парня из их класса, которому больше всего досталось во время драки на новогодней вечеринке.

9-й «Б» с любопытством уставился на нее.

Червяков сначала долгим взглядом посмотрел на Быковскую, а потом повернулся к своим подопечным.

– А вы что замерли? – недовольно воскликнул он, вскакивая со своего места. – Быстро на перемену!

Быковская поморщилась и с какой-то обреченностью посмотрела на зашевелившихся девятиклассников.

– У меня к вам серьезный разговор, – заговорила она, не дожидаясь, когда уйдет последний. – Надо что-то делать. Просто так этого оставлять нельзя. Мы его потеряем!

– Вы о Павле? – насторожился Червяков, с ходу не разобравшись, о ком идет речь. – У него что-то со здоровьем?

– И со здоровьем тоже!

На этих словах из класса вышел Когтев, и дверь за ним закрылась.

Глава вторая Шекспиру и не снилось

Жизнь имеет в точности ту ценность, которой мы хотим ее наделить.

И. Бергман

– Жизнь становится все удивительней и удивительней, – прокомментировал увиденное Васильев. – Звякнуть, что ли, Быковскому, узнать, что стряслось?

Он достал из кармана сотовый и с чувством превосходства посмотрел вокруг – кое у кого тоже были трубки, но позвонить Быковскому он догадался первым. Павла дома не оказалось, а собственным мобильным телефоном тот еще не обзавелся.

– Вот такие дела, брат, любовь… – пробормотал Андрюха, оглядываясь на одноклассников.

– Подожди! – перебил Васильева Ярик Волков, прижимаясь ухом к двери.

– Ой, неужели она из-за драки пришла? – сокрушенно покачала головой Аня Смолова. – Ой, неужели что-то будет?…

– Ой, да что это? Ой, да как это?… – передразнил ее Андрюха. – Сейчас все узнаем!

Он оттолкнул Волкова от двери и сам приник к замочной скважине. От досады Ярик подсек его под колени. Чтобы не упасть, Васильев схватился за ручку, потянул ее, и дверь распахнулась. Андрюха полетел на пол, увлекая за собой Волкова.

9-й «Б» прыснул во все стороны.

– Вы совершенно правы! – громко произнес Червяков, появляясь на пороге. – Прекрасно начинаешь четверть, Васильев! Вот, смотрите, Тамара Александровна, с каким контингентом приходится работать.

– Ой, ну что вы говорите, – протянула мать Быковского, поправляя сползающие с носа очки. – Сейчас такое время…

– Идите отсюда! – прикрикнул на своих подопечных математик. – Устроили черт знает что! Младших классов постеснялись бы! Они на вас смотрят! Пример с вас берут!

– Нормально, – пробормотал Андрюха, трогая скулу, на которой набухала свежим рубцом ссадина. – Хоть что-то полезное из школы вынесут.

Юрий Леонидович холодно посмотрел на него и захлопнул дверь. Повернулся в замке ключ. Васильев по привычке поискал глазами Ксюшу, но не нашел ее.

Ему стало тоскливо и неуютно. За последнее время он привык к тому, что рядом с ним постоянно находится Рязанкина, поддерживает, защищает. И не то чтобы без нее он был таким уж уязвимым, просто раньше он даже не задумывался, что для него значила Ксюша. И это неприятное открытие было вдвойне болезненным оттого, что поссорились они в самый неподходящий момент.

Андрюха сжал зубы и поднялся.

Ладно, проживем и без нее. В конце концов она сама прибежит проситься обратно. Без Васильева Рязанкина пропадет. Он такой! Ему замены не существует.

Андрюха зло поморщился, оглядывая быстро пустеющий коридор.

Он сам не понимал, что с ним происходит. Ему ничего не мешало подойти к Ксюхе и сказать, что он ее прощает. Но для этого нужно было, чтобы Рязанкина сама хоть как-то дала понять, что ей тяжело без Васильева, что она хочет все вернуть обратно.

А Рязанкина все молчала и молчала, и даже смотреть на него не хотела. Просидела весь урок как истукан, глядя в тетрадку. Стрелочки небось рисовала, спиральки. Он же ее знал как облупленную! Сколько раз видел спиральки на полях ее тетрадей. Знал, что от раздражения она постукивает мыском туфельки по полу, что по сто раз проверяет, ровно ли лежит лак на ногтях, не растрепалась ли прическа.

Нет, не растрепалась! Все ровно! У Рязанкиной всегда все аккуратно и правильно! И вот сейчас вся эта правильность сидела через проход и даже глаз на него не поднимала.

Ух, как это все Васильева бесило! Он изо всех сил старался не обращать на Ксюху внимания, специально проходил мимо и не поворачивал головы. А она ручку у Гребешкова взяла, глазки ему строила, на переменах где-то пропадала.

Бабы дуры! И Курбаленко дура! Целый класс идиотов! Ничего они не понимают. Вот бросит он эту школу, тогда они все подохнут от своей правильной тоски.

Теперь надо было совершить что-то сногсшибательное, чтобы Ксюхе захотелось вернуться. Что-то яркое и необычное. И все станет как раньше.