Закон постоянного невезения

Именно тему сучки Бежан непременно хотел обойти, чтобы вынудить эту бабу назвать других врагов убитого Доминика, которых она так упорно ни в грош не ставила и скрывала. Конечно, он мог выловить этих врагов по документам, но их там были сотни, так что пришлось бы с ними разбираться годы. Разумеется, все они боялись, но по-разному. У некоторых этого страха было абсолютно недостаточно для того, чтобы толкнуть их на преступление. Сучка, откровенно говоря, выходила в лидеры всего на полголовы, а не на пару корпусов. Однако Бежан не любил оставлять какую-либо ситуацию невыясненной до конца.

– Ну ладно, – неожиданно согласился он. – Но какой у нее мог быть повод? Непосредственный?

Михалина снова схватила утюг и, послюнявив палец, коснулась раскаленной поверхности.

– А на кой черт ей повод? – презрительно процедила она, вернувшись к глаженью. – Бросил он ее – и все тут. Отомстить хотела.

– Когда?

– Что когда?

– Когда он ее бросил?

– А кто их там разберет? Только что, не так давно. И вы думаете, она ему простила? Письмо даже ему прислала.

– Какое письмо? Где оно, это письмо?

Михалина вдруг замолчала. Она продолжала яростно утюжить – глуха, слепа и зла на весь белый свет, в особенности же на Бежана. Бежан уже сообразил, что она сумела столкнуть его с темы, что он позволил ей втянуть себя в полемику на тему сучки, вместо того чтобы выяснить другую сторону вопроса, к тому же он совершенно забыл о своем жестоком хамстве.

Да и брюки покойника ему уже порядком надоели.

– Хватит! – ни с того, ни с сего рявкнул он вдруг. – Выключите свой утюг! Это допрос по делу об убийстве! Вниз! Немедленно!

Михалина на мгновенье замерла, потом послушно выключила утюг и выполнила приказ. Спускаясь вслед за ней по лестнице, Бежан грустно подумал, что, похоже, с ней так и нужно обходиться, хотя подобное обращение вовсе не принадлежало к числу его любимых методов…

– Вот теперь мы с вами поговорим, – зловеще объявил он, чем чрезвычайно заинтересовал Роберта Гурского, поскольку до сих пор его начальник почти никогда не прибегал к такому тону. – Кто прислал письмо?

– Она. Та сучка.

– Фамилия!

– Иза Брант.

– Откуда вам это известно?

– Я сама видела…

– Вы это письмо в руках держали?

– Держала…

– Вы его читали?

– Нет…

– Так откуда же вы знаете, что письмо было от Изы Брант? На нем была фамилия отправителя?

– Нет. Но я знала, что оно от нее. Я знаю ее почерк…

– И что с этим письмом произошло?

Михалина снова замолчала. Бежан разнервничался: письмо, черт бы его побрал, могло хоть что-то прояснить, возможно, это действительно Иза Брант, и какого дьявола им тогда копаться в политико-финансовом гнилье, если убийца по личным мотивам был бы у них, как на ладони. Знание жизни заставляло его везде искать второе дно, а эта ужасная 6абища опять все перемешала.

– Где. Это. Письмо, – сказал он с таким невероятным нажимом, что и авианосец бы прогнулся.

Михалина была почти, как авианосец. Но только почти.

– У меня… – прошептала она нехотя.

– Где у вас? Дома?

– Дома… – И тут ее прорвало:

– Дома. Я его вообще ему не отдавала. Как вынула почту, так сразу же увидала, и знала, что это от нее, я же знала, что он мог бы к ней еще вернуться! Открыть не посмела, хотела его сжечь, боялась, но не отдала! Не отдала!!!

Она вдруг расплакалась. Казалось, заплакал сам Дворец культуры [7]. Бежан и Гурский в изумлении уставились на нее.

И так бы они и смотрели неизвестно сколько времени, если бы у Бежана не зазвонил телефон. Он ответил.

Транспортный отдел в порядке дружеской услуги молниеносно нашел ответ на вопрос, который был ему задан сразу же после беседы с Вильчинским и получения номеров автомашин, виденных в Вечфне Костельной и Заленже. Одна из них, «тойота авенсис», была зарегистрирована на фамилию Изы Брант, улица Круткая, три, квартира три, вторая, «тойота карина», такси – на имя Лукаша Дарко, улица Бонифация, восемнадцать.

К Бежану немедленно вернулись силы, энергия, быстрота и сообразительность.

– Это письмо вы доставите завтра в управление мне лично. К восьми тридцати утра. Кроме того, вы составите список тех, кто бывал у пана Доминика за последние годы. Всех, кого знаете: фамилия, имя, адрес. Не позже восьми тридцати утра. До свидания.

– И она принесет? – с сомнением спросил Гурский, когда они поспешно покинули дом жертвы, оставив Михалину в состоянии окаменелого протес га.

– Честно говоря, я бы удивился, – мрачно ответил Бежан. – Но если не придет, мы сами к ней тайком заберемся, так как прокурор ни за что не даст нам санкции. Священная корова. Как мне кажется, она и сама не знает, сколько она знает.

– Да она просто-напросто не успеет, – выразил свое мнение Роберт, трогая с места. – Она еще здесь посидит…

– Потом в порядке утешения снова начнет гладить портки покойника, а потом опоздает на последний автобус до Млавы…

– Тогда зачем было назначать ей срок на утро?

– Потому что завтра до нее дойдет. Иначе бы она сидела тут еще дня три. А сегодня, прежде чем мы обнаружим Изу Брант, нам еще нужно будет проверить, что из нее смог выжать Забуй, и она ли это вообще. А уж потом мы отправимся к ней на вежливую беседу…