Закон Припяти

Еще одна пуля ударила в ногу, чиркнула по касательной. Не будь на мне бронекостюма, кусок мяса из бедра выдрала бы как пить дать. А так по ощущениям будто палкой долбанули. Больно, но пережить можно. Главное, чтоб крупный калибр вновь не заработал. Поэтому я стрелял только туда, где в самом начале заметил самые яркие вспышки, игнорируя остальные. Я уже примерно представлял, что это так дубасит, полыхая чуть ли не огнеметными вспышками, и грохоча как артиллерийская батарея.

А еще я очень просил о помощи маленький артефакт, висящий на шее. Может мысленно, а может и крича во весь голос – не знаю. Когда тебя кроет ярость, помноженная на боевое безумие, вся незначительная мелочь типа рассудка или страха за собственную жизнь девается куда-то. В этом полумистическом состоянии ты – это уже не ты, а какое-то другое существо, проснувшееся в тебе, и вытеснившее из тебя все человеческое, оставив лишь отточенные боевые навыки и лютую, звериную ненависть.

Они тоже боялись, те, кто засел в лесу. Иначе стреляли бы точнее. Но, видимо, несущаяся на них серебристая фигура, стреляющая на бегу из пулемета – это было страшно. Не знаю, помог мне артефакт, мой бронекостюм, или же мое психологическое состояние, но я добежал до леса.

И увидел их.

В кустах, раскорячившись на пехотном станке, стоял крупнокалиберный пулемет «Корд», возле которого валялся то ли мертвый, то ли тяжелораненый боец в зеленом комбинезоне группировки «Воля». При этом второй номер расчета пытался стрелять лежа на трупе товарища, оттащить который он уже просто не успевал. Все-таки достал я пулеметчика, повезло. И выиграл этим три или четыре секунды времени, которые в бою стоят как целая жизнь.

Я качнулся влево, уходя с линии возможного выстрела из пулемета и, направив ствол своего «Печенега» на второй номер, нажал на спуск…

Выстрела не последовало. Дьявол! Если честно, не часто приходилось мне стрелять из пулемета, и я просто не заметил в приступе ярости, как из него выпала пустая лента. Тот самый случай, когда отсутствие устойчивого навыка означает скорую, неминуемую смерть…

Если, конечно, ты не привык драться до конца тем, что у тебя есть в руках.

Второй номер, поняв, что из «Корда» меня уже никак не достать, схватился за АК-74М, лежавший с ним рядом на земле. И уже развернулся вместе с автоматом, целя мне в живот, когда я прыгнул, занося разряженный пулемет над головой на манер дубины…

Он даже успел выстрелить, и даже попал – пуля ударила в шлем, сорвав с моего лица бронемаску. Но мне было все равно. Сейчас я не чувствовал боли. Боль придет потом, если я останусь жив. Ведь когда тебя переполняет ярость, для боли просто не остается места.

Я ударил раз, другой, третий, чувствуя ладонями, как приклад пулемета проламывает хрупкие кости черепа. Где-то краем чудом оставшегося сознания я понимал, что всё, хватит, враг убит, но бил снова и снова, превращая то, что осталось от головы, в кровавое пятно на земле…

Однако мне это не помешало, уловив движение слева, метнуть окровавленный пулемет, словно городошную биту, в бойца, который ловил меня на мушку. И броситься следом, выдергивая из ножен свою «Бритву».

Мой разум балансировал на грани, все тело жгло неистовым огнем, позвоночник будто превратился в молнию, сжигающую меня изнутри. Но все это не мешало, а реально помогало двигаться со скоростью, нереальной для обычного человека.

Боец «Воли» оказался ловким малым. Он увернулся от летящего в него пулемета и резанул очередью по тому месту, где я находился только что.

Но меня там уже не было.

Рванувшись вперед, я успел за это время обойти стрелка сзади и резануть ему «Бритвой» по горлу. Боец стрелял, из его располовиненной шеи хлестала кровь, а он еще не осознал, что от смерти его отделяет лишь пара секунд. Даже боль не успеет дойти до мозга, как ноги станут ватными от экстремальной кровопотери, и сознание мягко отключится. Навсегда. Хорошая смерть. Быстрая и безболезненная, без мучений. Всем бы такую, когда придет время уходить в Край Вечной войны.

Еще двое, залегшие в кустах, развернулись ко мне. Быстро, профессионально. Но в руке у меня уже был штурмовой револьвер, которым впору кирпичные стены сносить. Первый выстрел снес половину головы одному из стрелков, следующий проделал сквозную дыру в груди у второго, в которую свободно прошел бы кулак взрослого человека. При этом обоих стрелков еще и отбросило назад метра на два. Жуткая штука этот РШ-12, реально жуткая.

Последний «вольный» решил не геройствовать и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросился бежать. Правда, ушел недалеко. Ему бы поглубже в лес забраться, а он на шоссе выскочил и по нему рванул. Воистину страх отшибает разум.

Я выстрелил.

«Вольный» в этот момент как раз пробегал мимо стелы. Моя пуля ударила ему меж лопаток, и швырнула прямо на памятник…