Закон притяжения

— Ты когда-нибудь прогуливала урок? — спрашиваю я ее, добавляя в свой голос нотки игривости и флирта. Я пытаюсь сбить ее с толку, чтобы снова вырваться вперед.

— Нет, — медленно говорит она, напрягшись.

Замечательно. Я придвигаюсь еще ближе.

— Нам стоит как-нибудь попробовать это вместе, — тихо говорю я и открываю дверь.

Я слышу, как она задерживает дыхание. Я не просил себе лицо и тело, которые девчонки считали бы привлекательными. Но, спасибо смеси ДНК моих родителей, я такой, и я не стесняюсь этим пользоваться. Лицо, которому позавидовал бы Адонис, — одно из тех немногих преимуществ, которыми наделила меня жизнь, и я использую его по полной, как в благих целях, так и в не очень.

Киара быстро представляет меня мистеру Хеннеси и так же быстро исчезает за дверью. Я на деюсь, что мой флирт ее отпугнул. Если нет, в следующий раз мне придется принять более жесткие меры.

Я сижу на уроке математики и оглядываю своих одноклассников. Все они кажутся мне детишками из богатых домов. Эта школа совсем не похожа на «Фейерфилд», ту, что я посещал в пригороде Чикаго, где мы жили, пока не переехали в Мексику. В «Фейерфилде» учились и богатые, и бедные дети. «Флэтайрон» была куда больше похожа на одну из дорогих частных школ в Чикаго, где каждый студент носил дизайнерские шмотки и водил модную тачку. Раньше мы смеялись над такими ребятами. Теперь я оказался среди них.

После математики я сразу натыкаюсь на Киару, которая ждет меня за дверью кабинета. Поверить не мог у.

— Как прошло? — спрашивает она, перекрикивая шум, поднятый выходящими из класса учениками.

— Тебе ведь не нужен честный ответ, правда?

— Вероятно, нет. Идем, у нас всего пять минут. — Она устремляется вперед, пробираясь сквозь толпу студентов. Я иду следом за ней, наблюдая за тем, как ее хвост качается с каждым шагом, словно конский. — Алекс предупреждал, что ты бунтарь.

То, что она видела, еще цветочки.

— Откуда ты знаешь моего брата?

— Он был одним из студентов моего отца. И он помогает мне чинить машину.

Эта chica[20] просто нечто. Чинить машину?

— Да что ты знаешь о машинах?

— Да уж побольше твоего, — бросает она через плечо.

Я смеюсь.

— Поспорим?

— Возможно. — Она останавливается возле ауди тории. — Здесь у тебя биология.

Горячая красотка проходит мимо нас в кабинет. Она одета в обтягивающие джинсы и еще более обтягивающую блузку.

— Вау, кто это был?

— Мэдисон Стоун, — бормочет Киара.

— Познакомь нас.

— Зачем?

Потому что я знаю, что тебя это выбесит.

— Почему нет?

Она прижимает свои учебники к груди, будто доспехи.

— Я могу, не задумываясь, назвать тебе пять причин.

Я пожимаю плечами.

— О’кей. Я слушаю.

— Времени нет, звонок вот-вот прозвенит. Можешь сам представиться миссис Шевеленко? Я только что вспомнила, что забыла в шкафчике свою домашнюю по французскому.

— Тогда тебе лучше поторопиться. — Я бросаю взгляд на свое запястье, на котором на самом деле нет часов, но я не думаю, что она это заметила. — Звонок ведь вот-вот прозвенит.

— Встретимся здесь после урока. — Она убегает по коридору.

Зайдя в класс, я жду, когда Шевеленко поднимет глаза от стола и заметит меня. Она сидит, уткнувшись в свой ноутбук, отправляя что-то очень похожее на личный имейл.

Я прочищаю горло, чтобы привлечь ее внимание. Она бросает на меня короткий взгляд и меняет вкладки на экране компьютера.

— Выбирай любое место. Я проверю посещаемость через минуту.

— Я новенький, — говорю я. Ей следовало бы догадаться, ведь меня не было на ее уроках в течение двух недель, но ничего.

— Ты тот студент по обмену из Мексики?

Не совсем. Это называется «студент по переводу», но я не думаю, что эту женщину заботят детали.

— Угу.

Я замечаю капельки пота на ее покрытой пушком верхней губе. Я уверен: есть люди, которые, ну, знаете, могут ей с этим помочь. У моей тети Консуэлы была такая же проблема, пока моя мама не взяла ее и немного горячего воска и не оставила их в одной комнате.

— Ты говоришь на испанском или на английском? — спрашивает Шевеленко.

Я даже не уверен, что это законный вопрос, но ладно.

— На обоих.

Она выгибает шею и оглядывает аудиторию.

— Рамиро, подойди сюда.

Парень-латиноамериканец подходит к ее столу.

Он — более высокая копия лучшего друга Алекса, Пако. Когда Алекс и Пако были в выпускном классе, они угодили в перестрелку, и вся наша жизнь после этого перевернулась с ног на голову. Пако умер. Я не знаю, оправится ли хоть кто-то из нас полностью от случившегося. Когда моего брата выписали из больницы, мы сразу перебрались в Мексику, поближе к родне. С того момента ничего уже не было как прежде.

— Рамиро, это… — Шевеленко смотрит на меня. — Как тебя зовут?

— Карлос.

Она смотрит на Рамиро.

— Он из Мексики, ты из Мексики. Будет лучше, если вы, двое испаноговорящих, будете в паре.

Я иду за Рамиро к одному из лабораторных столов.

— Она это серьезно? — спрашиваю я.

— Вполне. В прошлом году я слышал, как Трудная Шеви полгода называла парня Ивана «русским», прежде чем выучила его имя.

— Трудная Шеви? — переспрашиваю я.

— Не смотри на меня так, — говорит Рамиро. — Не я это придумал. Это прозвище у нее уже лет двадцать.