Закон притяжения

— Все в порядке, я вас поймал, — донесся откуда-то издалека его голос, как будто она и без него этого не заметила.

Органы чувств работали у нее вполне сносно, и они подсказывали ей не только то, что он ее «поймал», как он выразился, но и то, что ей очень даже приятно прижиматься к его крепкому теплому телу.

Невероятно. Ведь он ей даже несимпатичен как человек, не говоря уж о… Она закрыла глаза, пытаясь побороть приступ головокружения, а когда он поставил ее на пол, то даже инстинктивно схватилась за рукав его пиджака.

— Как вы себя чувствуете? — услышала она его голос, когда ноги ее наконец коснулись пола. — Вы могли разбиться. Чем, кстати, вы там занимались, а?

Теперь, когда он ее отпустил и отступил на шаг, Шарлотта попыталась забыть об ощущениях, испытанных ею у него на руках. Вполне естественно, что, помимо шока, она мучилась сейчас также от стыда и злости.

— А разве непонятно? — ответила она, проигнорировав первую часть вопроса Я пыталась снять со стеллажа папку.

Он посмотрел на стремянку, прислоненную к стеллажу, и она покраснела.

— Вот с этой стремянки? Почему вы не взяли другую? Вон там стоят стремянки специально для того, чтобы добраться до самого верха стеллажа.

Другие стремянки. Шарлотта сглотнула, и щеки ее зарделись, а Дэниел закрыл дверь, за которой оказалась пара высоких алюминиевых стремянок.

— На них даже есть поручни, как вы видите, специально чтобы избежать того, что только что могло случиться с вами.

Шарлотта снова сглотнула, чувствуя себя раздавленной, и едва не выпалила, что если бы он ее не напугал, то она бы и не свалилась.

— В конце-то концов, это адвокатская контора, — с иронией заметил он. — И мы прекрасно понимаем, что нас ждет, если кто-нибудь из наших служащих получит увечье при исполнении своих обязанностей.

Комната была такой маленькой, а он такой высокий, такой… такой большой, что ей вдруг стало не хватать воздуха. Она чувствовала на себе, а вернее, на своих губах взгляд Дэниела.

И ею овладело непреодолимое желание дотронуться кончиком языка до своих губ. Зачем? — сердито спросила она себя. Чтобы убедиться, что они на месте? Конечно, они на месте, а то, что ты сейчас делаешь, — это старое как мир кокетство. Трюк, к которому прибегают третьеразрядные кинорежиссеры. Все верно, но она не смогла сдержать этого быстрого рефлекторного, инстинктивного движения.

Я, наверное, чокнулась, подумала она словно в бреду. Все из-за того, что здесь мало воздуха, да еще от потрясения. Ее слегка качнуло, и она опять услышала голос Дэниела:

— Как вы себя чувствуете?

Шарлотта раскрыла было рот — и вдруг окаменела, услышав странный, едва различимый звук, вырвавшийся у него из груди. Она посмотрела на Дэниела — его серые глаза блестели. Видимо, у него есть определенный гипнотический дар, подумала она с легким головокружением, напрасно стараясь отвернуться. Неудивительно, что его так любит электронная пресса. Может, он гипнотизирует свою телеаудиторию так же, как он загипнотизировал сейчас ее?

Сердясь на свою слабость, она закрыла глаза, отвернулась и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

Когда она опять открыла глаза, то лучше она себя не чувствовала, но по крайней мере уже на него не смотрела.

— Прекрасно, — коротко ответила она и уже на полпути к двери нашла в себе силы, чтобы сказать ровным голосом:

— Как жаль, что вы меня подхватили. Если бы вам это не удалось и если бы я упала и ушибла вас, вы получили бы возможность подать на меня в суд.

К ее удивлению, он рассмеялся и, к еще большему удивлению, добавил:

— Лидия была бы от вас без ума. Она уже поворачивала ручку двери, когда он вдруг очень нежно, но твердо остановил ее, и она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, вся подобравшись.

— Боюсь, вы не отдаете себе отчета в том, что делаете.

Он все еще улыбался, но только теперь его улыбка стала холодной, и он отчеканил ледяным тоном:

— Просто мне показалось, что вам надо… э-э-э… поправить юбку.

Сказав это, он обошел ее и удалился, тщательно закрыв за собой дверь и оставив ее одну в маленькой комнатушке. Она посмотрела на измятую, запачканную юбку и на обнаженное бедро, и щеки ее запылали.

Она чуть не расплакалась от злости, но, сдержавшись, расправила юбку и присела на корточки, подбирая рассыпавшиеся бумаги.

Черт бы его побрал, черт бы его побрал. Все из-за него… Если бы он не напугал ее…

Ей понадобилось почти полчаса, чтобы собрать рассыпавшиеся бумаги. Она вернулась к себе в кабинет, и сердце ее екнуло — смежная дверь была открыта.

Он говорил по телефону, и, взглянув на его стол, она заметила развернутый пакетик с бутербродами.

Он положил трубку, повернулся к ней и спросил:

— С остальными папками у вас осложнений не было?

— Нет, спасибо, — сказала она настолько холодно, насколько могла, стараясь дать ему понять, что меньше всего на свете хочет разговаривать с ним, но он, казалось, не заметил ее холодности и добавил:

— Я как раз собираюсь перекусить, на обед у меня времени не осталось.