Закон притяжения. Ее учитель

— Сама виновата! — с ненавистью зашипела Романцева. — Ты первая все начала! Ты!

— Я начала, я и закончу!

— И что это значит?

— Лишь повод дай, и клянусь, твой ненаглядный Сереженька приползет ко мне, едва я его пальчиком поманю! В тот же вечер будет топтать клумбы под моим окном!

— Только посмей! — раздался истерический визг. — Заговоришь с ним еще раз, и я тебя…

— Давай-давай! Рискни здоровьем!

— А ну, разошлись, я сказал! — устав наблюдать за их перепалкой, Виктор Эдуардович вклинился между ними. — Иначе обеих сейчас отправлю к директору! Там будете объяснять, что именно не поделили!

«Вас я не поделила, — хотелось заорать что было мочи. — Вас!»

Вместо этого вынуждена была молча наблюдать за тем, как «выводок» Романцевой во главе с ней же торопливо уходит прочь. Убедившись, что девушки скрылись за поворотом и конфликт исчерпан, преподаватель направился обратно в спортзал.

А Лена… она не могла отпустить его просто так. Не могла.

Потому что слишком сильно жгло в груди.

Слишком больно горло сдавливало невидимым спазмом.

Слишком катастрофически ей не хватало воздуха.

Да все было слишком! И как итог — наступило секундное помутнение рассудка.

— Разве плохо, что я люблю вас? — со стороны услышала собственный голос.

Тихий. Скрипучий. Взволнованный.

«Ой, мамочки…»

Макаров замер, так и не сделав следующий шаг. Стиснул ладони в кулаки и стремительно развернулся, уверенно встречаясь с ней лицом к лицу.

И от одного лишь его взгляда (колючего, опаляющего арктическим холодом) Лена непроизвольно попятилась назад, из последних сил стараясь не грохнуться в обморок.

— Ты меня… ЧТО? — переспросил с обманчивой нежностью в голосе.

Щеки вспыхнули огнем. Сердце ухнуло в пропасть и заколотилось в груди с чудовищной скоростью. Ей так хотелось убежать, поддавшись смятению. Но нет.

Не поддалась. Не убежала. Вместо этого гордо расправила плечи, настырно вскинула подбородок и, глядя строго в те холодные глаза, повторила с предельной четкостью.

— Я люблю вас!

— Я сделаю вид, будто ничего не слышал! — сурово прогромыхал преподаватель спустя секунду. — А ты, Белова — раз и навсегда выкинешь всю эту дурь из своей головы! Поняла меня?

— Нет!

— Что? Я не расслышал!

Заморгав часто-часто, дабы не разреветься прямо здесь и сейчас, она вновь пылко возразила.

— Я сказала: нет!

Казалось, еще секунда — и он точно придушит ее на месте.

Столь сильно рассвирепел мужчина от вполне безобидных слов.

Однако сдержался. Шумно втянул в себя воздух. Даже улыбнулся.

Вернее, хищно оскалился, если уж называть вещи своими именами.

— Что ж… тебе же хуже!

Глава 17

Лена яростно стиснула ладони в кулаки, чувствуя, как больно ногти впиваются в нежную кожу. Но та боль была ничтожной по сравнению с ее душевными муками.

— Уверяю, хуже будет вам! — задиристо выпалила на эмоциях.

Макаров прищурился, разглядывая ее так, словно впервые увидел.

— Не понял! Это угроза?

— Нет. Обещание.

— Какое еще…

— Я не могу заставить вас полюбить меня в ответ — это правда! — бесцеремонно перебила его на полуслове. — Всем известно — насильно мил не будешь…

— Очень хорошо, что ты это понимаешь!

— Да! Но если вдруг вы чувствуете ко мне хоть крохотную симпатию — вам конец!

— Лучше остановись, — предостерегающе, — пока не наговорила лишнего!

— А вы ее… чувствуете! Верно?

— Белова!

— Иначе не вздрагивали бы всякий раз, когда я случайно к вам прикасаюсь!

— Замолчи!

— Разве я неправа? Права! Конечно, права!

— Лена, ты вообще меня слышишь?

— Именно поэтому я не успокоюсь, не смирюсь и не отступлюсь до тех пор…

— Иди-ка сюда! — процедил сквозь зубы Виктор Эдуардович, сжимая ее запястье, точно стальными тисками. А уже спустя секунду он запихнул девушку в пустой спортзал, плотно прикрывая за ними дверь. Его взгляд искрился сейчас таким безумием, что Лена, испуганно пискнув, инстинктивно вжалась спиной в ближайшую стену.

И замолчала, пытаясь отдышаться как следует. Ее злость пошла на спад.

А вместе с ней в бездну канула и вся храбрость, подпитываемая яростью.

Макаров стоял совсем близко, нависая каменной глыбой.

В гнетущей тишине прошло не менее минуты.

Наконец он заговорил. И хвала небесам, уже гораздо спокойнее.

— Кто я? — задал до ужаса странный вопрос.

Чувствуя подвох, Белова осторожно переспросила:

— Кто… вы?

— Кто я, по-твоему?

— Человек?

— В первую очередь я твой учитель! А ты…

— Я не всегда буду школьницей!

— Да! Но именно ей ты сейчас и являешься! Разве нет?

— Как и большинство других ваших учениц! — бросила обиженно, с вызовом. — Однако с ними вы ведете себя вполне снисходительно! Только на меня…

— Они не видят во мне того, кого видишь ты!

— И кого же я вижу?

— Мужчину! И это, знаешь ли, проблема!

Обреченно склонив голову, Лена глухо прошептала:

— Хотите сказать, дело только в этом?

— Нет, не только!

— Неужели я… не нравлюсь вам?

На его скулах заиграли желваки, столь сильно он стиснул челюсти.

Тем не менее голос преподавателя звучал довольно ровно. И уверенно.

— Скажем так: ты просто не в моем вкусе!