Закон притяжения. Ее учитель

Отчаянно всхлипнув, она попыталась отстраниться, окончательно признав свое поражение. Но Макаров вдруг «сломался». Словно протестуя, он грубо стиснул Лену своими ручищами и утробно застонал, жадно сминая ее губы в ответ. А после полностью перехватил инициативу, и началось самое настоящее безумие. Они целовались, как одержимые, кусая друг друга. Щипая. Нетерпеливо дергая за волосы. Белова не могла сказать наверняка, в какой момент мужчина подхватил ее на руки и усадил на стол. Да это и не имело уже абсолютно никакого значения.

Сейчас ее вселенная резко уменьшился до размеров одного-единственного человека. Она же и разлетелась вдребезги в следующий миг…

Громко прозвенел звонок на урок, и волшебство закончилось.

Физрук медленно отстранился, с первобытным ужасом осматривая Лену с ног до головы. Он побледнел. Затем побагровел.

А после вообще осатанел от злости.

— Зачем ты это сделала? — рявкнул так, что стены каморки содрогнулись.

Пытаясь отдышаться, Белова сбивчиво прошептала:

— Не знаю… само собой как-то вышло…

— Твою мать, Лена! — сокрушенно выдохнул Макаров, стискивая ладонью вспотевший лоб и виски. — Какого черта? Я ведь просил тебя уйти!

— Виктор Эду…

— Замолчи! — сказал как отрезал. — Мне не нужны твои оправдания! Этого никогда не должно было произойти! Как ты решилась на откровенную провокацию, Белова?

Осторожно спрыгнув со стола, она попыталась приблизиться, но мужчина предусмотрительно остановил ее жестом. А после грозно велел:

— Тебе пора!

— Не было никакой провокации! Вы прекрасно знаете, почему я это сделала!

— На выход, Лена! Живо!

Горечь разочарования затопила душу до краев.

На глазах выступили слезы отчаяния.

— Я почти сдалась! Это вы не выдержали и все же ответили на мой поцелуй! — воскликнула в сердцах. — И теперь смеете утверждать, что ничего ко мне…

— Скройся уже с глаз моих! — прогромыхал он разъяренно. — Я не желаю более видеть тебя на своих занятиях! Кажется, в начале года ты мечтала об освобождении от физкультуры? Так вот, считай, что оно у тебя есть! С этого момента и до выпускного!

Не помня себя, Белова, точно ошпаренная, выскочила из его кабинета, напоследок громко и обиженно хлобыстнув дверью. Слез она уже не сдерживала — те градом стекали по щекам. Дороги не разбирала — шла интуитивно, по памяти.

И все же каким-то чудом добрела до женского туалета без происшествий.

Там-то Лена и просидела весь урок, дав волю чувствам.

Она рыдала в три ручья, умывалась и снова рыдала.

К счастью, ближе к перемене ей удалось-таки успокоиться и взять себя в руки.

Покраснение с глаз сошло. Припухшие веки тоже вернулись к нормальному состоянию. Однако выбираться из своего временного убежища она не спешила.

Активно анализировала последние события и собственные действия:

«Я была неправа, — пришла к единственному закономерному выводу, прокручивая в памяти все случившееся. — Я сама во всем виновата и должна извиниться!»

Тяжело вздохнув, Лена придирчиво оглядела себя в огромное настенное зеркало, тщательно поправляя одежду и приглаживая спутавшиеся волосы.

«Да! Я обязательно попрошу у него прощения! Только не сегодня. И не завтра. Лучше переждать несколько дней, пока он перебесится…»

Приняв решение, Белова ободряюще улыбнулась своему отражению. Приосанилась.

И со звонком вышла в коридор, направляясь прямиком к кабинету географии, которая стояла в расписании следующим уроком. За прогул ОБЖ она совершенно не переживала — с Иваном Петровичем всегда можно было договориться об отработке.

В тот момент Лена даже не подозревала, что вскоре ей станут безразличны все эти школьные мелочи, вся эта повседневная суета. Что вскоре ее мечты рухнут как карточный домик. Но именно это с ней и произошло!

И извиниться перед Виктором Эдуардовичем она не успела.

Ведь менее чем через неделю Макаров уволился…

Глава 22

Это известие стало для Елены настоящим потрясением.

Разделило жизнь на «до» и «после». Она старалась держаться, демонстрировать небывалую стойкость, прежнюю уверенность в себе, но получалось с каждым днем все хуже и хуже. Ее силы истощались. Ее душа рвалась на лоскуты и кровоточила. И в конце концов вся боль, все переживания вырвались наружу. Трансформировались в агрессию к окружающим и тотальное безразличие. Ко всему…

Лишь Ирина была в курсе реального положения дел и очень сильно за нее волновалась. А потому всегда находилась рядом. Всегда поддерживала.

Но даже у нее порою сдавали нервы! В такие моменты Синицына читала ей грозные нотации с требованием «сбросить броню», а также «выйти из сумрака» и немедленно вернуть ей подругу!

«Ох, Ириша! Я бы с радостью, но…»

Разлука с Макаровым морально уничтожала ее. Превращала в овощ.