Закон против тебя

Он еще немного поэкспериментировал с телефоном. Эта модель была ему незнакома, и он не сразу понял, как очистить память. Разобравшись наконец, что к чему, Чудаков стер списки исходящих и поступивших звонков и напоследок тщательно протер аппарат взятым в ванной мохнатым полотенцем. Повесив полотенце на место, он заглянул в туалет. Размокший окурок все еще плавал в унитазе, и Чудаков снова спустил воду. После этого он выключил везде свет, вышел из квартиры, запер за собой дверь и заново опечатал ее круглой латунной печатью, висевшей на кольце вместе с ключами от квартиры и служебного кабинета.

Его желтая «шестерка» была предусмотрительно оставлена за углом. Чудаков сел за руль, запустил двигатель и погнал машину к автовокзалу, где его должны были ждать Леха-Большой и Леха-Маленький.

* * *

Во Владимире поезд простоял почти час, пропуская запаздывающий скорый из Москвы. Когда состав, лязгая буферами и протяжно скрипя тормозными колодками, в последний раз содрогнулся и остановился на подъезде к станции, Шибздик встал и с хрустом потянулся.

– Ну, – сказал он, протянув Баклану руку, – я приехал. Будь здоров, Баклан. Не теряйся, сопли не жуй, но и сильно не напирай. Накатом, Баклан, накатом. Твое тебя все равно не минует, так что катись валиком и ни о чем не беспокойся. И память к тебе вернется, и дом свой ты найдешь, и семью… В общем, все будет путем, это я тебе обещаю.

Он еще немного потоптался, оставляя в белом формовочном песке глубокие следы, несколько раз вздохнул, махнул рукой и спрыгнул с платформы, сразу растворившись в темноте. Баклан слышал, как хрустел под его ногами гравий, когда он уходил в ту сторону, где голубоватыми звездами дрожали огни фонарей, освещавших платформу железнодорожной станции.

Потом хруст затих, и были слышны только короткие вскрики маневровых тепловозов, приглушенный лязг буферов и многократно повторенные установленными на столбах громкоговорителями голоса сцепщиков.

Баклан заметил, что, уходя, Шибздик не оставил ему своего адреса и даже не назвал имени, но не обиделся на него за эту осторожность. Шибздик не хотел лишний раз рисковать.

Вдали снова послышался хруст гравия и негромкое, отчетливое постукивание молотка сцепщика, который шел вдоль состава, проверяя колеса. Баклан увидел пляшущий круг света, приближавшийся к нему со стороны станции, забрался на самый верх песчаной кучи, лег, закурил сигарету и стал смотреть на звезды, которые уже начали бледнеть перед рассветом. Ему почему-то казалось, что давным-давно он лежал вот так же, глядя в ночное небо и ни о чем не думая. Это было, казалось, сто лет назад и за тридевять земель отсюда. Вряд ли перед тем, как сделаться рабом, он имел возможность часто любоваться звездами. Выходит, подумал он, права пословица: нет худа без добра.

Сцепщик прошел мимо. Ночь была теплой и безветренной.

Баклан докурил сигарету до фильтра, вдавил окурок в песок и незаметно задремал. Потом состав дернулся, снова залязгал буферами, заскрипел и плавно двинулся вперед, мало-помалу набирая скорость. Баклан открыл глаза и посмотрел вокруг. Город остался позади, превратившись в россыпь электрических светлячков на темном бархате ночи. Он снова улегся и через пять минут заснул.

Его разбудило солнце. Состав стоял в каком-то тупике. Между путями торчали жесткие метелки выгоревшей на солнце травы, одуряюще стрекотали кузнечики. На соседнем пути отчаянно вонял мазутом длиннющий состав цистерн, в отдалении виднелся какой-то микрорайон. Баклан огляделся, спрыгнул с платформы и отошел в сторонку, чтобы увидеть голову поезда.

Тепловоза впереди не оказалось, сзади тоже, и Баклан повял, что приехал.

Солнце стояло еще невысоко, но было жарко. Баклан закурил, прогоняя остатки сна, и двинулся вдоль насыпи, путаясь армейскими ботинками в пыльной траве и мечтая о глотке воды. Вскоре он набрел на тропинку. Идти стало полегче, а через каких-нибудь полчаса замаячили какие-то строения.

Среди длинных серых пакгаузов и продолговатых холмов гравия ему повстречался куривший на подножке пыльного автопогрузчика мужчина в промасленной рабочей одежде.

Испытывая сильную неловкость, Баклан поинтересовался, где он. Работяга ничуть не удивился. Он окинул равнодушным взглядом небритое худое лицо со следами побоев и чересчур просторный камуфляжный комбинезон с чужого плеча, сплюнул на пыльный асфальт, растер плевок подошвой грубого рабочего ботинка, затянулся сигаретой и объявил:

– Электросталь.

– А до Москвы отсюда далеко? – поинтересовался Баклан.

– Рукой подать, – ответил работяга. – По железной дороге километров шестьдесят будет. На электричке за час с небольшим доберешься. Тебя там уже заждались.

– Кто это меня заждался?

– Да менты вокзальные. Ты рожу-то свою видал?

До метро дойти не успеешь, как заметут.

– Там посмотрим, – сказал Баклан и поспешно удалился.

– Не туда! – крикнул ему вслед водитель погрузчика. – Во-о-он там вокзал!