Закон Шухарта

Говорить, а уж тем более стрелять в живом тумане действительно не рекомендуется. На движения он реагирует слабо, на тепло тоже, а вот звуковые волны его раздражают. Теперь понятно, для чего заглушил Кузнец наши автоматы. Хотя сильно сомневаюсь, что в случае чего оно нам поможет. Глушак не есть панацея. Хлопок при выстреле все равно остается, причем неслабый, на который живой туман наверняка среагирует. При этом по мере нагрева теплопоглотителя внутри устройства его работоспособность заметно снижается. Дал пару-тройку коротких очередей, и, в общем-то, разница невелика, что из глушеного АК ты стреляешь, что из обычного. Поэтому с любым глушителем лучше вести огонь одиночными выстрелами и паузы при этом делать, чтоб конструкция успевала остывать. Короче, все эти прибамбасы с заглушкой стрельбы хороши в основном для террористов, киллеров и спецагентов, простым сталкерам оно без надобности. Особенно в нашей ситуации, когда туман даже на еле слышный шепот среагировал.

Мгновенно вокруг нас уплотнилась белесая взвесь, засуетились дымчатые ложноножки, сплетаясь в плотные жгуты, угрожающе похожие на щупальца гигантского осьминога.

Я остановился, обернулся, корча наемнику гримасы, мол, стой на месте, превратись в памятник, пока туман тебя не превратил во что-то похуже. До того старательно кривлялся, что аж слегка поджившая на лице кожа треснула в двух местах. Больно – жуть. А орать или хотя бы обматерить Бороду для успокоения души нельзя. Туман не оценит и не поймет, у него насчет громких воплей и матюгов свое мнение имеется.

Так и стояли мы минут десять, словно памятники героическим сталкерам, пока туман не успокоился, не рассосались щупальца, угрожающе покачивающиеся в воздухе, и смертельно опасная субстанция под ногами снова не стала серой туманной рекой.

Рискуя еще сильнее порвать корку, стянувшую мою физиономию, я скорчил зверскую рожу. Борода с лицом бледно-серым, в тон живого тумана, кивнул головой – понял, мол, буду тише воды, ниже травы. Ну-ну, очень на это надеюсь.

Я двинулся дальше среди сгнивших деревянных крестов, каждый раз осторожно промеривая ногой место, куда собирался ступить. Не дай Зона, оступишься, навернешься в туман, гремя амуницией – и тогда уже точно не встанешь. Хотя нет, может, и поднимешься. Но уже не сталкером, а чем-то сильно другим, не имеющим с живым человеком ничего общего.

Помимо деревянных табличек с полустертыми именами покойников, на крестах было много чего. Помет птиц, которые гадить хотели на людские могилы, ветки и длинные стебли сухой травы, нанесенные ветром, разнокалиберный мусор, зацепившийся за раскоряченные символы скорби. На этом тряпка какая-то болтается, на том, подальше, какой то умник портативный кислородный баллон повесил… Хорошо, что не штаны свои нацепил, скорбя о безвременно ушедшем родственнике.

Опаньки, а вот и вообще концентрированный символ смерти – полуобглоданный воронами труп повис на могильном кресте, закинув руки на перекладину и свесив голову вниз. Судя по драным обноскам дорогой камуфлы, прикрывавшим останки, и ржавому автомату «Вихрь», валявшемуся рядом, при жизни это был довольно состоятельный сталкер, не жалевший денег на элитную снарягу. Как видим, не помогло. Не снаряжение спасает человека, а мозги, без наличия которых никакая супернавороченная экипировка не поможет. Хотя, конечно, еще везение необходимо, так как трупов шибко умных тоже по Зоне гниет предостаточно. Без госпожи удачи и его величества счастливого случая жить человеку в этих местах трудно, бессмысленно и недолго…

Такие вот мысли крутились у меня в голове, пока мы осторожно шли мимо креста с разлегшимся на нем кадавром. Внезапно я остановился, подняв руку, сжатую в кулаке. Наемник, поняв жест, замер на месте. Просто мне показалось, что меж оголенных ребер мертвеца тускло блеснуло что-то. Ниточка едва заметная, поймавшая хилый солнечный лучик, что ценой неимоверных усилий пробился сквозь плотную завесу свинцовых туч…

«Неужто оно?»

Стараясь не потревожить серые пряди живого тумана, я аккуратно подошел поближе.

Так и есть… Под мышкой трупа, прямо на клочьях почерневшей гнилой плоти, едва прикрывавшей кости, поблескивала серебристая паутинка, примерно в четыре ладони площадью. Точно оно. Нити потолще тех, что местные пауки из себя выдавить могут, и поблескивание это, от которого словно мороз по коже… Хотя, конечно, это я себя накручиваю после всех историй, что про эту паутину наслушался. Теперь дело за малым – правильно ее снять, чтоб не повредить. Надорвешь – считай, зря корячился, потеряет порождение Зоны свои зловещие свойства.