Закон сильного

– Брось. Даже не считая твоего пособничества мне… По-твоему, деканам и ректору неизвестно все это? Тебе просто велят заткнуться и помалкивать. А будешь настаивать, так и сами заткнут. Навсегда, чтоб лишнего не болтал. По-твоему, что Академии выгоднее – подарить своим заклятым врагам нового ученика или устранить опасного преступника? Ей еще и спасибо скажут – мало ли что взбредет этому бешеному на ум! Вчера он пустил пеплом нищий квартал, а завтра княжеский дворец подпалит.

Голос Палиара звучал даже тише обычного и заметно дрожал. Еще бы, не каждый день тебя вырывают из уютных грез о древних руинах и великих исследованиях, тыкая носом в то, чем на самом деле занимается Академия.

– Тогда в Стрелке… Что там действительно произошло? Ты ведь не хотел, да?

Не то чтобы совсем не хотел… Но пожар точно устраивать не собирался. Я криво хмыкнул:

– Была одна скверная ситуация. Меня и моих друзей зажали в угол, не отбиться нам было. Дар пробудился сам. А я не смог его сдержать. С тех пор я многое понял про то, как с ним управляться… Великие знания, вас, наверное, годам к пяти такому учат! – не сдержал я горькой усмешки и тотчас же оборвал себя: – Ладно. Хватит болтовни. Надо выбираться из проклятого коридора.

– У тебя появились идеи как?

– Представь себе, – сказал я, подходя к окну, и распахнул высокую двойную раму. В лицо ударил порыв свежего ночного ветра. Действие зеркалом отразилось по всей цепочке комнат. – Комната настоящая, а значит, окно тоже. А по этим лепным чудикам на стене ничего не стоит добраться до четвертого этажа.

Палиар в ужасе попятился от окна.

– Я упаду! – с уверенностью заявил он. – Здесь высоко.

Я лишь усмехнулся в ответ. До цели – святая святых этого дома, личных покоев архимагистра Дайне, было рукой подать.

– Плети контур, чародей. Как обычный щит, но только не сетью, а просто кольцом. Подстрахую, так и быть.

Ужаса в глазах чародея не убавилось, но к нему примешалась солидная доля восхищения.

– Все ты делаешь наоборот! – заявил он, качая головой. – Там, где другие ломают контуры, ты лезешь в окно. А потом используешь магический контур вместо простой веревки!

Я пожал плечами:

– Ведь это работает.

– В том-то и дело!

Четвертый этаж дома оказался единым огромным помещением, образующим нечто вроде гигантской ступеньки, нависающей над центральной частью – овальной выемкой на два этажа. Посередине выемки находился засаженный водными растениями бассейн, по берегам которого росли самые настоящие деревья. Высокие, подпирающие кронами прозрачную крышу. Еще раньше меня удивили толщина стен и изобилие колонн на нижних этажах. Теперь стало ясно, зачем они нужны: удерживать на себе тяжесть этого искусственного сада. С четвертого этажа на третий вели две широкие лестницы. Одну из них щедро обвивали какие-то лианы, вторую, ближайшую, словно стражи, окружали высокие, аккуратно подстриженные можжевеловые кусты. Вообще в той части оранжереи, куда мы попали, было заметно холоднее, нежели за окном. Выложенная камнями тропинка тянулась через толстый ковер серого мха. По большим валунам стелились тонкими веточками приземистые низкие кустарники.

Мы пересекли тонкую магическую завесу, стало теплее и суше. Невысокие крепенькие сосны в кадках стояли по обеим сторонам прохода. Но не такие, как можно увидеть в любом лесу. Особенно мне запомнилась одна, с длинными иглами на свисающих, плакучих ветках.

Новая завеса и очередное потепление. Во всем доме не было такого количества магических контуров, как в этой оранжерее. По сложности конструкция едва ли уступала наружным щитам. И опять то же самое: единая плетенка, берущая магию от одного большого камня, вделанного в центр прозрачного купола. Почему они все так устроены? Я задал вопрос Палиару.

– Это ведь жилое помещение, – объяснил чародей. – Присутствие мощных магических полей крайне вредно для всех живых существ, в том числе людей. Происходит спонтанная перестройка организма, изменения накапливаются и закрепляются. В течение двух-трех поколений можно ожидать появления в потомстве стабильных хиконтов. Потому артефакты-концентраторы стараются установить как можно дальше от мест постоянного присутствия.

Так вот откуда берутся сушляки! Интересно, кстати, который из великого множества здешних цветов – тот самый знаменитый ирис? У меня просто разбегались глаза от великого изобилия форм, расцветок, ароматов. Вот, например, красная в пятнах штуковина размером с доброе тележное колесо, обнаруженная в одном из отделенных пологом закутков, теплом и влажном. Стоило нам пересечь завесу, как в ноздри ударил исходящий от цветка запах тухлятины.

Впрочем, цветы нас интересовали в последнюю очередь. Следовало найти выход, соединяющий оранжерею с кабинетом и лабораторией архимагистра на третьем этаже, но ничего даже близко напоминающего дверь, нам не встретилось и в помине. Оранжерея казалась замкнутым, изолированным помещением, а этого не могло быть. Снова иллюзия? Вполне возможно.