Закон сохранения любви

За столом в кухне ни отец, ни мать не проронили ни слова. Ленка связующе руководила ужинным застольем, скрадывая неловкость и необычность отцовского положения: он в доме будто гость. Старалась расшевелить и мать, она тоже была сейчас своя — не своя, глаза прятала. Чай пили хоть и не спеша, но опять без объединительных разговоров. Ленка, однако, с радостью для себя примечала: за окном стало совсем темно и дождь не кончается — будет легче уломать отца, чтоб остался.

Неожиданно Ленка засобиралась спать. Действуя согласно своему плану, она потянула отца в свою комнату, обязала его прочесть ей на ночь сказку:

— Помнишь, пап, ты мне всегда раньше читал про Элли. Про волшебника Изумрудного города. — Она втиснула в руки отца книгу. — Ну хотя бы одну главу. Самой читать сказку неинтересно.

Отец улыбнулся как-то грустно и почитать сказку согласился. Ему и самому эта сказка, наверное, нравилась.

— Теперь, пап, я спать буду, а ты иди с мамой поговори. Ей ведь тоже одной скучно, — сказала Ленка, когда девочка Элли нашла в сказке всесильного волшебника.

Отец уходить из детской не торопился.

— В школе-то как у тебя? — спросил он. Не дожидаясь ответа, наставил: — Учись сразу по-человечески, прилежно. Надо всё с самого начала делать толком, чтоб никто не смел ругать. И чтоб совестно перед людьми не было. Оставайся, дочка, с Богом. — Он нагнулся к ней, поцеловал в щеку.

Когда отец погасил в комнате свет и собрался выйти, Ленка подгадала момент и сказала в потемках то, о чем при свете сказать не решалась:

— Пап, ты останься с нами. Не ходи больше к той тетке. Ладно? Чего мы тут с мамой без тебя, одни? Ладно?

— Утро вечера мудренее. Спи, дочка.

Отец вышел из комнаты.

Но Ленка спать не собиралась. Она остро вслушивалась. Ей казалось: если отец в ближайшие минуты не уйдет из дома — значит останется на ночь, и значит — навсегда. Раньше, когда он выключал в ее комнате свет и говорил уходя: «Спи, дочка!», в Ленке укреплялось чувство покоя от какой-то заполненности дома; она знала, что здесь рядом, за стеной, ее родители. Теперь в ней появилось странное, незнакомое чувство тревоги от обделенности дома: родной отец — папка — здесь находится в гостях, он даже как-то по-гостевому, неуверенно, пошел в кладовку брать свои инструменты для починки книжной полки. Ленка посмотрела на полку, которая переместилась выше по стене, похвалила себя за находчивость. Получилось, все же заманила отца в дом!

На стеклах полки лежал мутный отсвет уличного фонаря. За окном по-прежнему нудил дождь. Сквозь сито этого дождя фонарный свет на стеклах полки казался чуть колеблющимся, зыбким. Этот свет чем-то напоминал блики на новогодних игрушках.

Под Новый год в комнате Ленки непременно появлялась живая, разряженная игрушками елка. Ночью игрушки на ветках ловили любой свет за окном. Блики на них тоже казались какими-то шаткими, неустойчивыми, будто елка время от времени вздыхала.

Как боялась за отца Ленка, когда он отправлялся в лес срубить елку! Хотели сэкономить денег, не покупать елку, в лесу под электролиниями они также пропадали, но вырубать их — запретно, браконьеров ловили, и Ленка с волнением ждала отца из лесу: как бы не схватила милиция, не оштрафовала, не нажаловались ему на работу.

Сон сморил ее. Но оказался недолог. Ощущение того, что она что-то не довела до конца, переломило сон. Ленка пробудилась и всё быстро вспомнила: надо узнать главное — про отца, здесь ли он, с матерью ли? Она быстро поднялась с постели, но тронуться сразу дальше не смогла: кругом тьма — хоть глаза выколи. Никаких бликов на стекле полки, фонарь за окном не горел. Она добралась до выключателя, щелкнула, в комнате свет не зажегся. Из окна черным силуэтом прорисовывался дом напротив, там тоже — сплошь погашенные окна, только кое-где что-то красновато теплилось. Скорее всего, свет отключили по всему городу. Она осторожно, ощупывая дверные косяки и стенные углы, стала пробираться к прихожей: надо проверить, там ли одежда отца — ботинки, куртка. Ни ботинок, ни куртки Ленка не нашла. Тогда она всё еще с не остывшей надеждой прокралась к родительской комнате, прислушалась. Никаких шорохов, никаких звуков. Она тихонько, плечиком навалилась на дверь.

— Ты почему не спишь? Поздно уже, — услышала Ленка голос матери с кровати; ее лицо лишь слегка белело в потемках.

— Свет отключили, — робко сказала Ленка.

— Я знаю, что отключили.

— А папа ушел?

— Да.

— Он придет еще?

— Я не знаю.

— Мам, ты чего, за другого дядю замуж собираешься?

Было темно. Ленка почти не различала лицо матери. Только по ее голосу догадывалась, что она тихо плачет.

10