Закон сохранения (СИ)

Неуловимым движением она выхватила пистолет. Лучевой импульс пришелся Николь прямо в живот. Ранение, как говорится, несовместимое с жизнью. Девушка мгновенно обмякла и по стеночке сползла на пол. Вадим этого уже не видел. Сильнейший удар сокрушил наблюдательнице челюсть. Инга рухнула на дорожку транспортера. Краснов прыгнул следом, опять схватил ее за горло и тут обнаружил, что она тоже мертва. Рыча от бешенства, он разорвал молнию на ее куртке. Инъектор нашелся сразу же. Эта стерва все предусмотрела!

Дикий вопль отчаяния заметался под сводом ангара.

14

Первые сутки прошли как в тумане. Вадим совсем не спал. Он бродил по коридорам, заходил на смотровые площадки и в кают-компании, спускался в оранжереи и мерз в переходах внешнего кольца. Что он искал? Очередную Николь, новую Глен или сподобившуюся вернуться Ингу? Вряд ли, чудес не бывает. Он вглядывался в лица людей, украдкой слушал их беседы. Все говорили только о предстоящей Трансляции, надеялись, мечтали, строили планы.

Он, кажется, мог подложить всем им большую свинью. Более того, он уже не исключал, что сделает это. Мир, кружащийся в хороводе смертей и рождений, теперь представлялся ему огромным могильником, состоящим лишь из боли и страха.

Похоже, Вадим был немного не в себе. Иногда наступало просветление, и он вновь пытался нащупать хоть какое-то рациональное зерно. И в очередной раз, упершись в стену непонимания, отступал. Почему информационным детонатором должен был послужить именно человек? Почему нельзя было устроить Конец Света с помощью тазика кодированной жидкости? Ответов он не знал. Да и был ли в их поиске хоть малейший смысл!

Возможности сбежать отсюда ему не оставили – инъектор, которым напоследок воспользовалась Инга, самоликвидировался.

Ждать еще целые сутки было невыносимо, да и неизвестно чем закончится очередное собрание претендентов на новую жизнь. Мирным консенсусом или кровавой бойней. Поэтому, вооружившись миникомпом, Вадим отправился в путь.

Узкие технические тоннели пронизывали Станцию вдоль и поперек. Вряд ли разработчики предполагали, что когда-нибудь их закономерное желание обеспечить свободный доступ к сложному оборудованию послужит весьма сомнительным целям. Вадим не торопился, времени хватало. Он шел, полз и карабкался, постоянно сверяясь со схемами. Заблудиться было легко.

Зачем он это делал? Его чувства унизили, растоптали, смешали с грязью! Зачем? Ответ на этот вопрос он мог получить только в камере Трансляции. И он его получит! Обязательно получит! Никому мало не покажется!

Огромные батареи накопителей были закольцованы вокруг двенадцати камер. Вадим выбрал крайнюю правую. Без всяких ассоциаций, так вышло. Снаружи блока Трансляции была выставлена усиленная охрана. Внутри – никого. Опасно для здоровья! Но о здоровье он сейчас не думал. Да и думал ли он вообще? В человеческом понимании, пожалуй, – нет. Любой квалифицированный психиатр теперь быстро определил бы его в свои пациенты.

Зеленоватое свечение внутри камеры сообщило о входе Станции в активную зону. Очередной тактовый импульс Вселенной накрыл Солнечную систему.

Пора!

Вадим громко повторил кодовую фразу. Свечение вокруг стало бордовым, но он этого уже не увидел. Как не увидел и глаз операторов Станции, с ужасом обнаруживших, что драгоценная энергия, из-за которой было столько терзаний, неконтролируемым потоком уходит на единственную незапланированную Трансляцию.

Чудный сон посетил Вадима. Прекрасной, спокойной гармонией наполнилось его сознание. Он будто растворился в дивном мире, пропитанном духом бесконечного могущества. Перед ним раскрылись тончайшие связи, обрели эфемерную плоть гигантские хранилища времени, нашли свое отражение мириады капелек безбрежного океана смыслов. В одной из таких капелек жили люди. Жили в основном плохо, суетливо, ущербно. Почти все они чувствовали себя несчастными и отчаянно боролись с внешними обстоятельствами. И даже самым успешным приходилось страдать наравне со всеми. Лишь единицы достигали гармонии материальных и духовных сфер. Да и те считались больными.

Можно как угодно перетасовать элементарные частицы, сложить из них любые атомы, закрутить мудреные геномы, подправить конкретные факты, изменить события, но потуги эти ни к чему не приведут. Порочно и несправедливо все от начала и до конца, а если сделать этот мир абсолютно правильным и идеально честным, то он станет убогим и никому не нужным, тупым и слащаво-примитивным. Нетрудно понять, почему разум Циклоида изначально не пожелал заботиться о всеобщем благе. Впрочем, если его хорошенько попросить, то он иногда вмешивается в материальное отражение своих информационно-энергетических взаимодействий и творит добро, но не слишком часто, иначе люди примут это как должное и будут только молиться. А жить-то когда? Всеобщее благо убивает активную жизнь, убивает инициативу, убивает любые желания. А что лучше: барахтаться в дерьме, радуясь каждому новому всплытию на поверхность, или вечно почивать в меде?