Закон сохранения вранья

Ей не хотелось быть жертвой. Она решила, что, если начнет хныкать, опустит руки, убийцы обязательно с ней разделаются. Ей не хотелось, чтобы с ней разделались. Поэтому она наказала Рыськину быть готовым к дальнейшему расследованию. Рыськин сдал вахту ночному дежурному и уехал отсыпаться, а Вероника, наскоро поужинав, принялась размышлять.

Сейчас, когда она была отделена от покушений на свою жизнь событиями дня, встречами, разговорами, кое-что стало казаться ей странным. Так, самую малость. Зачем тот тип, который напал на нее в подъезде, сообщил, по какому случаю собирается ее задушить? Это было слишком любезно с его стороны. Конечно, он рассчитывал, что с его помощью она превратится в остывшее тело... Но стоило ли тогда расточать свое красноречие и тратить драгоценные секунды?

Еще осталось странное ощущение от того, что убийца бросил дело на полдороге. Сосед или соседка, которые спускались сверху, находились еще довольно далеко – было ясно по звуку шагов. Убийца вполне мог бы стянуть шнур и прикончить ее, что называется, одним движением. Но нет – он почему-то толкнул ее и убежал, не закончив начатого. Может быть, он просто пугал ее, а убивать-то вовсе не хотел? Почему? И кто он, в таком случае, этот таинственный человек в маске?

Зато женщина в зеленом совершенно точно собиралась расправиться с Вероникой. Если бы не расторопный дядечка в льняной рубахе, лежать бы ей, перееханной, в каком-нибудь морге на металлической каталке и пугать студентов-медиков ужасными ранами и отвратительной бледностью.

Кстати, о бледности. Женщина в зеленом была очень бледной. Хотя, возможно, она нервничала перед убийством. В сущности, ничего удивительного. Веронике почему-то казалось, что она где-то когда-то видела ее лицо. Но где? Когда? Какое-то смутное, неясное ощущение, не более того. Ах, если бы не темные очки!

Утром ей позвонил Каретников и трагическим голосом спросил, все ли в порядке.

– Все очень хорошо, Матвей! – бодрым тоном ответила Вероника. – Рыськин – просто зверь! За его спиной я как за каменной стеной! Можешь ни о чем не волноваться!

От «зверя» сегодня явственно попахивало перегаром. По аромату, висевшему в салоне автомобиля, было ясно, что он пытался залить предательский запах одеколоном, но цитрусовые добавки с заданием явно не справлялись.

– Как твоя ОРВИ? – спросила Вероника, устраиваясь на переднем сиденье.

– Неважно, – дернул тот плечом.

Он действительно выглядел неважно. Желтушное лицо его приобрело дополнительный сероватый оттенок, который его явно не красил.

– Куда мы отправимся сегодня? – спросил он сварливым тоном.

– В Химки, к учительнице математики Инне Головатовой, – объяснила Вероника. – Вот адрес.

Она протянула Рыськину бумажку, которую получила в редакции журнала «Женский досуг».

– Знаешь, как добираться?

– Соображу, – мрачно ответил тот.

Настроение у него было совершенно точно не боевое. Утро, кстати, выдалось таким же хмурым и желтушным, как и Рыськин. Воздух казался горьким, а над головой висели хворые тучи. Не такие, что несут дождь, – полные, набухшие от воды и сознания собственной значимости, – а плоские, вылинявшие и жалкие.

Инна Головатова на звонки не откликалась.

– Наверное, она уехала в отпуск, – высказал вполне здравую мысль Рыськин. – У школьников каникулы, финал конкурса, объявленного журналом, не удался. Что ей еще делать?

Веронике, однако, не хотелось уезжать несолоно хлебавши.

– Я должна знать совершенно точно, в городе Головатова или нет, – уперлась она. Потом повернулась к соседней двери и утопила кнопку звонка. Через некоторое время на пороге появилась женщина в деловом костюме и профессорских очках.

– Вам что, товарищи? – спросила она запредельным голосом и строго посмотрела на непрошеных гостей. – Вы по поводу канализации?

– Да, – тут же ответил Рыськин и бросил жалобный взгляд на Веронику. Вероятно, ОРВИ снова давала о себе знать.

Вероника безжалостно оттерла его плечом от двери и, в свою очередь, пояснила:

– Мы по поводу вашей соседки, Инны Головатовой. Не знаете случайно, где можно ее найти?

– Конечно, знаю, – раздраженно ответила профессорша. – В морге. На железной каталке.

Это было так неожиданно, так страшно, так созвучно кое-каким мыслям Вероники относительно собственного будущего, что она едва не села.

– В мо-орге? – повторил Рыськин за ее спиной. – У нее что, болела печень?

– Ничего не знаю насчет внутренностей покойной, но умерла она оттого, что на нее машина наехала, – отрезала профессорша. – По всем остальным вопросам вам лучше обращаться к ее подруге. Сейчас дам номер телефона.

Она ушла, оставив дверь приоткрытой, и через некоторое время вернулась с использованным метрополитеновским билетиком, на обратной стороне которого крупно написала три группы цифр.

– Вот, – она подала билетик Веронике и сказала: – Подругу зовут Татьяной. Она была с Инной в больнице и теперь занимается всеми скорбными делами.

– Что ж, спасибо за информацию и до свидания, – пробормотала Вероника.

– До свидания, – повторил за ней бледнеющий на глазах Рыськин.

Соседка закрыла дверь.