Закон сохранения вранья

Лицо его запоминалось без труда. Оно оказалось большим, желтым и больным. Под глазами висели дряблые мешки, а сами глаза были цвета тухлой трески, забытой на рыночном прилавке. Пара жидких слипшихся прядей висела над переносицей, претендуя на то, чтобы называться челкой. Вероятно, с мытой головой Рыськин мог считаться блондином, но сейчас его масть определить было весьма затруднительно. Только большой рот казался веселым и активным. Он постоянно двигался — то обнажал зубы, то раздвигался в стороны, то складывался розочкой, делая Осино покойницкое лицо хоть сколько-нибудь живым.

— Осип будет постоянно находиться возле подъезда в машине, — сообщил Дима Дьяков и вытащил из портфеля два сотовых. Один подал Веронике, другой — ее телохранителю. — Вот, здесь записаны номера. Можете перезваниваться по мере надобности. Когда вам, Вероника, нужно будет куда-то выйти, вы предварительно звоните Осипу, и он встречает вас у дверей.

— Хорошо, — кивнула Вероника. — Осип, не уходите. Я чувствую, что скоро захочу выйти.

— И правильно! — неожиданно обрадовался Дима Дьяков. — Нечего сидеть взаперти из-за какого-то придурка! Если показывать всякой мрази, что ты ее боишься, она совсем распоясается.

— Это вы так считаете, потому что вас шнуром не душили! — мрачно заметила Зоя, и Дима мгновенно затух.

— Боссу, как назло, нужно на некоторое время уехать из Москвы, — пробормотал он, пятясь к двери. — Он так переживает! Придется поить его транквилизаторами, чтобы он хоть немного поспал в самолете.

— Пусть летит спокойно, — покровительственно заявил Рыськин. — За его невестой я уж пригляжу. Кстати, где у вас туалет?

Он скрылся в указанном направлении, а Вероника шепотом спросила у Дьякова:

— А как же он будет спать, пить и есть без сменщика?

— На ночь его будет подменять наш человек! — заверил ее Дима, спиной перешагивая через порожек. — Но ночью вряд ли кто на вас покусится. А днем Ося будет во всеоружии. Ося — ас своего дела, вы в этом сами убедитесь.

Ас просидел в уборной две четверти часа и, когда вышел, показался Зое с Вероникой еще более желтым, чем прежде.

— Куда поедем? — спросил он, потирая руки.

— Сначала завезем мою тетю домой, а потом — в Сокольники.

— Гулять? Наводить панику на врага своим бравым видом?

— Мне нужно в тамошнюю гостиницу, — пояснила Вероника. — Встретиться с одним человеком.

Однако, как вскоре выяснилось, «одного человека» в гостинице не оказалось.

— Киру Николаевну только что увезли, — со странной трусливой интонацией пояснил плоский тип, который дежурил за конторкой.

Сказалось впечатление, что всего одно касание — и он сложится пополам, словно длинная тонкая бумажка. Каждое свое слово тип подтверждал кивком головы, которая даже на взгляд казалась тяжелой и клонила его вниз.

— Что значит — увезли? — всполошилась Вероника. — Кто увез?

— Человек, — пожал тот плечами. И после некоторого раздумья добавил:

— Мужчина. Некрасивый такой… Лысый, как кулак.

Вероника подпрыгнула на месте и даже раскинула руки, словно собиралась хватать лысого.

— Если они не сразу сели в машину, вы их еще догоните! — ободрил тип, выстукивая на своей конторке барабанную дробь всеми десятью пальцами. — Идите туда, направо!

Вероника бросилась к выходу, но Рыськин оказался проворнее. Он оттер ее плечом и первым выкатился на улицу.

— Стой, Вероника! — закричал он, загораживая от нее солнечный свет широкими плечами. — Сначала я, после ты.

Вероника отпихнула его и помчалась по тротуару странными зигзагами, словно муха, по которой хлопнули полотенцем.

— Давай в машину! — на бегу крикнула она Рыськину, потому что уже увидела Киру Коровкину.

Тип в гостинице не соврал: Кира собиралась нырнуть в «Ниву», за рулем которой сидел лысый. Вероника заметила отвратительный розовый затылок и страшно возбудилась.

— Кира! — завопила она во всю мощь своих легких. — Остановитесь! Не садитесь к нему, он завезет вас в лес и убьет!

Кира не слышала. Она захлопнула дверцу, и автомобиль рванул с места, словно пришпоренная кобылка. В этот миг Рыськин подрулил к тротуару и крикнул в открытое окошко — Залезай скорее, крючок тебе в жабры! Вероника прыгнула в «Жигули» и ловко защелкнула ремень безопасности:

— Осенька, ты понял, за кем гнаться? — азартно крикнула она.

— Осенька уже гонится! — буркнул тот, ловко маневрируя в мощном потоке транспортных средств. Он вился ужом по шоссе, и расстояние между ним и «Нивой» неуклонно сокращалось.

Однако проклятая машина внезапно свернула в какой-то переулок и исчезла из виду. Рыськин проскочил поворот, поэтому пришлось сделать приличный крюк, чтобы вернуться на прежнее место. «Нива» обнаружилась во дворе большого старого дома возле подвальчика с деревянной лошадью над входом и надписью «Троянский конек».

— Может, еще не поздно? — воскликнула Вероника, выпутываясь из ремня. — Может, лысый собирается ее накормить-напоить и только потом прикончить? Не станет же он на глазах у почтенной публики душить ее шнуром?

— Почему обязательно шнуром? — вмешался Рыськин. — Даму можно «сделать» иначе. Например, пригласить на обед и отравить.