Закон стаи

Каждое утро Вован заезжал на полиграфкомбинат, не расписываясь ни в одной ведомости, с молчаливого согласия директора забирал упаковки с подписными листами и развозил по агитаторам. Голодные студенты отлавливали на улицах прохожих, нагло требовали от них поставить подпись на бланке с заголовком «За отмену всеобщей воинской обязанности», затем аккуратно отрывали чуть приклеенную верхнюю часть листа и уже с другим заголовком «Голосуем за кандидата в депутаты М.П. Пантова» привозили подписные листы в избирательный штаб партии предпринимателей. Кипы липовых бюллетеней загромождали столы и полки, валялись в углах кабинетов и, как казалось Неаронову, не производили никакого впечатления на Романа Алистратова.

Ах, как ревновал Вован имиджмейкера к своему патрону! Ведь не он, как это всегда было прежде, а Алистратов стал правой рукой Пантова. Трудно было согласиться с тем, что все перевернулось с ног на голову и теперь не ему, преданному помощнику, а какому-то выскочке, иногородцу Пантов доверял все свои тайны и секреты. И не за ним, Вовкой Неароновым, а за москвичом Алистратовым чуть ли не след в след ходил бывший дружок Бобан, готовый прикрыть своим телом в любую минуту. А его, Вована, держали только на побегушках.

— Где Алистратов? — кричал порой шеф, выскакивая из своего кабинета в приемную и глядя на Вована, как на своего самого заклятого врага. — Срочно найди и привези мне Алистратова. Бегом, развалина! Одна нога здесь, другая там. — И хотя под рукой у шефа всегда имелся телефон, Неаронову приходилось бросать все и ехать в гостиницу, где уже несколько месяцев проживал имиджмейкер.

Из Марфино поступили вовсе неутешительные новости: сторонники Сердюкова разогнали немногочисленный митинг в поддержку Пантова. Когда ни одного почитателя партии предпринимателей на площади не осталось, соперники из другого лагеря пригнали поливальную машину, разлили воду и под общий смех жителей городка битых два часа терли щетками и стиральным порошком место, где проходил митинг.

— Вам, Михаил Петрович, нужно срочно отправляться в Марфино, — осмелился заметить Неаронов, положив на стол перед начальником телефонограмму.

— Надо, — не замечая перед собой помощника, упавшим голосом ответил Пантов. — И обязательно надо что-то предпринимать! Только я пока не знаю, что именно.

— А вы попросите Кантона, чтобы он привез в Марфино какую-нибудь французскую знаменитость — актера или певичку. Погуляете по улицам, выступите в клубе, глядишь, ваш рейтинг поползет вверх…

— Певичку, говоришь? — поднял глаза и, как в прежние времена, с благодарностью взглянул на своего помощника Пантов. — А что? Это идея. Я ему — икону, он мне — певичку. Взаимовыгодный обмен.

— А еще можно пригласить какого-нибудь известного политика из столицы, — стал развивать свою идею Неаронов, взбодренный тем, что смог произвести на шефа впечатление и поменять по отношению к себе гнев на милость. — Например, этого самого…

— А ты что тут делаешь? — вдруг нахмурил брови Пантов, — Тоже мне, имиджмейкер местного пошиба нашелся. Не суй свой нос, куда не просят. Разве я не тебе сказал, чтоб разыскал мне Алистратова?

— Вы же четверть часа назад разговаривали с ним по телефону и попросили приехать. Он уж, наверное, в дороге.

— Да ты что, со мной разговоры говорить собрался?! — шеф опять озверел. — Я сказал тебе — езжай за Алистратовым! Сию секунду!

В который уж раз униженный Вован, то и дело застревая в дорожных пробках и заторах, медленно продвигался в сторону гостиницы «Интурист» и строил планы о том, как отомстить Пантову за все оскорбления, которые в последние дни совсем незаслуженно сыпались в его адрес. Можно было бы сообщить куда следует о заведении госпожи Петяевой, попечителем которого является Пантов. Нет, не пройдет. С помощью своего друга, полковника Махини, Пантов выйдет сухим из воды, а вот ему, Вовке Неаронову, даже крест на могилке не поставят. Не станет же сама Виолетта Павловна закладывать своего партнера по «теневому» бизнесу, а значит, все подозрения падут на него. И этот метод мести не годился. А если накапать дочери спикера на связь депутата-предпринимателя с проституткой? Мало ли, кто из недоброжелателей Пантова мог видеть Кляксу в обществе жениха Эдиты? Об этом стоило подумать…

Вован поднялся на лифте на седьмой этаж, нашел дверь под номером 777 и негромко постучал. Никто не отвечал. Неаронов и сам не сомневался, что пока он торчал в автомобильных пробках, Алистратов уже давно добрался до кабинета Пантова. Для очистки совести Вован со всей силы трижды стукнул кулаком в дверь, и она неожиданно открылась.

В холле над диваном горело хрустальное бра. На кресле — махровый халатик и чье-то нижнее белье. Только теперь Вован услышал шум душа. Он перешагнул порог и сделал два шага вперед, замерев перед дверью ванной комнаты: неужели Алистратов проигнорировал приказ Пантова, спокойно принимал душ и не собирался никуда выезжать?

Он два раза стукнул в дверь и громко спросил:

— И как скоро у вас закончится банный день?

— Входи, входи, — послышался женский голос. — Я уже почти заканчиваю.