Закон стаи

Ни слух, ни зрение Конана не пострадали от зелья Козима. Он слышал все, что говорила Ремина, и что ответил ей Яхм-Коах. Киммериец весьма сомневался, что жрец в самом деле отпустит его, а маячившая за плечом мага перекошенная от злости физиономия Шрама вообще не оставляла места сомнениям. Уж этот-то не собирался выпускать добычу из лап.

Тем не менее, Конан медленно закрыл и открыл глаза. Умирать лежа — нет, это не для него! Пусть проклятый колдун вернет ему силу, а потом посмотрим…

Яхм-Коах удовлетворенно хмыкнул и, протянув руку, положил ладонь на лоб северянина. Медленно, нараспев, он произнес несколько слов, и огромное тело Конана вдруг свело болезненной судорогой. Ремина закусила губу и отвернулась. Когда она вновь решилась взглянуть на варвара, Конан уже сидел на траве, и растирал онемевшую шею.

Лицо жреца побледнело, дыхание стало прерывистым, хриплым.

Конан, шатаясь, встал, обвел присутствующих ледяным взглядом и презрительно усмехнулся. Его, безоружного, окружал частокол обнаженных клинков.

— Итак, Конан, — заговорил Яхм-Коах, морщась и потирая затылок. — Ты все слышал, но я повторюсь, чтоб избежать недоразумений. Прекрасная Ремина поставила мне условие, от которого я не могу просто так отмахнуться, и я вынужден, предложить тебе сделку. Я знаю, что варвары честно соблюдают условия договора, так что дело только в тебе. Для тебя, северянин, возможны лишь два пути. Либо ты исчезаешь из Зингары в самое короткое время, забыв все, что тут видел и слышал, или же ты умрешь. В первом случае я возвращаю тебе оружие, даю коня и деньги… разорви меня Сет, Конан, я дам тебе много денег! Во втором — ты ничего не получишь, кроме трех локтей стали в живот. Выбирай.

Конан выслушал Яхм-Коаха с подчеркнутым безразличием и, когда тот замолчал, перевел взгляд на Ремину.

— Видно, ставки в игре высоки, — варвар небрежно кивнул в сторону жреца. — Оружие, лошадь, золото! Признаться, не рассчитывал на такое. Думал, что в самом благоприятном случае, меня погонят из королевства, да еще и уши обрежут.

— Ты прав, — Яхм-Коах, растянул губы в неком подобии улыбки. — Сейчас для меня важнее согласие баронессы. Решай быстрей, киммериец, времени на раздумья у тебя нет.

— Благодарю тебя за щедрое предложение, колдун, — в голосе Конана слышались и издевка, и горечь, — но я обещал госпоже свою помощь. Сожалею.

— Я тоже, — Яхм-Коах больше не улыбался. — Твой отказ огорчает меня, киммериец. Но я-то это как-нибудь переживу, а ты, боюсь, уже не увидишь рассвета. Жаль, но ты выбрал.

— Стойте! — Ремина на глазах у всех бросилась к Конану. — Я освобождаю тебя от данного слова!

Глаза киммерийца внезапно полыхнули огнем, но только на миг. Спустя мгновение лицо его вновь стало непроницаемым. Пристально наблюдавший за варваром Яхм-Коах усмехнулся.

Жрец отлично понимал, что творится в душе северянина. Даже самый мужественный человек, готовясь умереть, испытывает трепет, когда ему предлагают жизнь, при этом, не требуя ничего взамен. Конан не боялся смерти, но это не мешало ему любить жизнь. Ремина, теряя все, спасала киммерийцу и жизнь, и честь.

— Благодарю тебя, — голос Конана звучал глухо — Но я ступил на этот путь и должен пройти его до конца. Не волнуйся, девочка, — киммериец вдруг весело улыбнулся. — Мне почему-то кажется, что это не последняя моя битва.

Мягко, но решительно отстранив Ремину, гигант-северянин шагнул вперед.

— Эй, жрец! Я обещал не браться за меч и сдержу слово! Для того, чтобы наказать твоих псов, мне хватит этой хворостины!

Киммериец нагнулся и поднял с земли увесистый сук.

Жреца, очевидно, это нисколько не обеспокоило, как раньше не задели угрозы, варвара.

По рядам разбойников прошло движение.

Шрам облегченно вздохнул: он уже думал, что варвар от него ускользнул. Щурясь от удовольствия, чуть не мурлыча, главарь медленно потянул меч из ножен.

Он уже предвкушал, как его клинок входит, круша кости и плоть, в широкую грудь северянина… нет, лучше ударить в живот, а потом смотреть, как мучается киммериец, как жизнь медленно капля за каплей, оставляет это громадное тело…

Но тут Ремина встала на пути гиганта, готового и с голыми руками броситься на врагов.

— Нет, Конан, нет! — в отчаянии вскрикнула она. — Я не позволю тебе умереть! Остановись и выслушай меня! Вы, все! Яхм-Коах! Дайте мне сказать ему пару слов наедине!

Жрец, с любопытством наблюдая всю эту сцену, кивнул и дал знак. Разбойники, ворча, отступили.

— Послушай меня, — горячо зашептала Ремина. — Не страшно погибнуть в бою, но много ли чести погибнуть напрасно. Ты умрешь зря, а Яхм-Коах останется и все равно добьется от меня того, чего хочет. Оставшись жить, ты, зная его тайну, сумеешь найти способ помочь мне. Если… — она запнулась, подыскивая нужное слово, — если я для тебя что-то значу.

Конан промолчал, но брови его оставались нахмурены.

— Ты — единственный, кто сможет это сделать, — убежденно продолжала девушка. — Но главное не это. До свадьбы еще есть время, и за это время многое может случиться. Я верю, я предчувствую, что сейчас мы расстанемся, но расстанемся не навсегда, — горячо закончила Ремина.