Закон стаи

— Я еще не покидал мир живых, но в остальном, жрец, ты попал в самое яблочко, — ответил ему северянин.

— Конан!? — вырвался взволнованный крик из груди Ремины. — Ты жив! О, вечно живущие боги, вы услышали мои мольбы!

Киммериец приветливо улыбнулся девушке и заметил, как ревниво нахмурились брови герцога.

— Что это значит? — строго спросил Ренальд, привычным жестом опуская руку на эфес меча.

Но клинка на месте не оказалось: все оружие Яхм-Коах приказал оставить у входа в храм.

Лицо герцога вытянулось, впервые в жизни он почувствовал себя, словно его голым выставили на площади полной зевак.

— И как же ты, варвар, собираешься со мной справиться? — ехидным голосом спросил Яхм-Коах, к которому постепенно возвращалась уверенность.

— Очень скоро ты это узнаешь, — в тон ему пообещал Конан.-

Но тут взгляд его привлекло странное движение на алтаре. Зеленая жидкость растеклась по камню, смешавшись с кровью жертвенного барана. Но там, где остались изумрудные лужи, она кипела и бурлила, источая черные ядовитые пары. Пузыри становились все больше и маслянистее. Конану показалось, что он различает, как что-то шевелится в их глубине, словно сквозь упругие стенки пытается пробиться нечто живое.

Клубы черного дыма мешали рассмотреть это пристальнее, но скверные предчувствия заворочались в душе варвара. Пузыри выросли до гигантских размеров, их уже невозможно было охватить одним взглядом.

— Кром! Что за дрянь!? — воскликнул Конан, невольно попятившись.

Ремина за рукав тянула прочь лишившегося дара речи Ренальда, и только жрец оставался на месте, находясь словно в гипнотическом трансе от этого зрелища. Его глаза провалились от ужаса, и вместо них зияла пустота царства мертвых. Наверное, он понимал, что происходит, ибо почти осязаемые волны страха распространялись от него по всему залу, заполняя пространство храма и передаваясь остальным.

И тут пузырь, превратившийся в огромных размеров кокон, с громким выдохом лопнул, будто из сотни пустых мехов разом выпустили весь воздух. Сильный порыв ветра с тлетворным запахом гниющей плоти пронесся по храму, погасив большую часть факелов и развеяв клубы едкого удушающего дыма. Зал погрузился в полумрак, где на стенах плясали причудливые зловещие тени в неверных всполохах багрового огня. Конан ошибся, внутри кокона билось вовсе не живое существо. То, что выбралось из него на белый свет, вообще не могло принадлежать земному миру. Сотканный из прозрачных, постоянно меняющих форму и перетекающих друг в друга паров, изумленному взору людей предстал бестелесный дух звероподобного божества. Чудовище покачивалось над алтарем, опираясь о невесомый хвост, осматривая храм с высоты исполинского роста.

— О, Митра! Защити меня! — возопил Яхм-Коах, падая на колени и воздевая руки к мрачному своду.

В тот же миг призрак метнулся к жрецу, окутав его облаком тумана.

С диким криком маг вскочил на ноги, бросился бежать, налетел на алтарь, упал, продолжая вопить неестественным голосом, словно с него живьем сдирали кожу.

— Пожалуй, слишком поздно ты вспомнил о Митре, — прошептал киммериец, ища глаза выход из храма.

Жрец исхитрился подняться на ноги. На миг его растерзанное тело шагнуло из-за призрачной завесы, с мольбой простирая руки к варвару. Рот мага кривился в невыразимой муке, в глазах застыли боль и страдание. Жрец был настолько раздавлен и жалок, что Конан испытал невольное сочувствие к этому несчастному человеку, вернее, к тому, что от него осталось, и потянулся к рукоятке меча за спиной. Но в этот миг рывок нечеловеческой силы вернул жреца за пелену тумана, и яростный звериный рев заставил содрогнуться стены храма.

За плотной завесой клокочущего облака уже едва угадывались смутные очертания человеческой фигуры, раздираемой на куски незримыми крючьями. Ослепительные белые молнии рассыпались по сторонам, сокрушая стены и потолочные перекрытия. Конан упал на холодный пол, прикрыв руками голову, и лежал до тех пор, пока его не привел в себя громкий крик Ремины.

Киммериец оторвал взгляд от серой пыльной кладки плит и огляделся. Ноги сами его подбросили, меч, словно по волшебству оказался в руках.

То, что было когда-то жрецом, превратилось в ужасного монстра, лишенного всяких человеческих черт. Опираясь на четыре могучие лапы с огромными саблевидными когтями, он стоял над распростертыми на мраморе Реминой и герцогом, разинув пасть с кинжалами острых клыков. Тягучая слюна из смрадной глотки чудовища заливала дрожащих от страха людей, ленивыми струями скатываясь по длинному раздвоенному языку. Гибкий, подвижный хвост, с грозными костяными шипами на конце, нервно бился о впалые бока твари. Ренальд пытался своим телом прикрыть сжавшуюся в комок девушку, но чувствовал себя абсолютно беспомощным перед лицом неминуемой гибели.

— Эй, кем бы ты ни был, оставь их! — громко крикнул Конан, но голос его предательски сорвался. Глубоко вздохнув, варвар заставил говорить себя громко и внятно: — Сперва попробуй сожри меня, если сможешь. Клянусь, что аппетит-то ты точно нагуляешь.