Закон-тайга

Допив водку прямо из горлышка, полковник механически сунул пустую бутылку в широкий карман галифе и, покачиваясь, пошел к двери…

* * *

Малина прибыл через час и, как заметил Чалый по здоровому блеску глаз, с хорошими вестями.

— Ментов видел?

Тот подобострастно улыбнулся:

— Та-а.

— А то ты чего — небось, уже ломанулся в мусарню, стукнул, сука, что двое опасных преступников сбежали с зоны? — В Иннокентии еще бродил ночной спирт. — Я тебе сейчас правилку устрою, и Астра тебе покажется детским лепетом в песочнице. Я тебя на пику садить не буду. Очко чтобы подмыл, ясно?

— Да че ты, Кеша, в натуре, бля буду, я же свой, — униженно залепетал Малина, — я тебе новости хорошие принес.

— Ну?

— Телок нашел — класс! — от удовольствия Малина даже присвистнул.

— Не сезон еще, — немного удивился Чалый. — Рано. Где они пасутся?

— В магазине.

— Ты че? — Видимо, уркаган, сильно завернутый на активной педерастии, слово «телки» понимал слишком буквально.

— Да тут… продмаг. Рядом совсем. Две барухи — закачаешься! Толстые, зады — во, сиськи — во! В натуре, бля буду!

Чалый аж приподнялся:

— Ну!

— Рядом! С километр, — подтвердил шестерка. — И никого нет вокруг: наверное, все еще по вчерашней пьяни отсыпаются.

Взгляд Астафьева приобрел определенную осмысленность, свидетельствующую о здоровой половой ориентации.

— Ну, тогда веди…

* * *

Продмаг открылся полчаса назад: невыспавшиеся продавщицы, поминутно зевая, обсуждали подробности вчерашнего вечера и его естественного ночного продолжения, хотя последнее получилось не совсем естественным.

Та, что стояла в промтоварном отделе, злобно щелкала костяшками счетов. Она была еще молодая, но уже стерва: об этом свидетельствовали и тонкие змеиные губы, и хищный нос, и треугольный подбородок, и зеленые глаза, горящие ненасытным огнем.

— А вчера Паша, козел, приходил, литруху моего спиртяры выжрал, я думала, останется, а он свалил спать, — вздохнула Клава.

— Ах, Клава, вот мужики-то пошли! Одной бутылки — мало, одной бабы — много. А ко мне вчера китаеза приходил…

— Ли Хуа, что ли? — Клава назвала известного в регионе торговца дешевыми шмотками из страны победивших рыночных реформ Дэн Сяопина.

— Ли Хуа, а сам ни хуа. — Вторая продавщица от остервенения с шумом вдохнула в себя пронизанный селедкой и пылью воздух, выдохнув его лишь со смачным зеленоватым плевком — тот со снайперской точностью опустился на окаменевшую буханку хлеба.

Глаза Клавы блеснули надеждой.

— А что? — Костяшки счетов плавно вернулись в исходное положение. — Зина, у него что — такой же маленький, как и он сам?

— Да если бы. — При упоминании об импортном мужчине Зина брезгливо поморщилась.

Клава напряглась, как змея перед прыжком: костяшки счетов со скрипом завизжали под ее толстыми сосисочными пальцами.

— Что?

— Да пидар он голимый, в натуре, — вздохнула обманутая.

— А я тебе давно говорила, — клавиши деревянного компьютера продолжали набирать скорость, — он ко мне как-то приставал, — соврала она на всякий случай, — и знаешь, что сказал? Что очень любит классическую музыку. Моцар-да ему подавай, арии Жопенов да Бетхуевенов! — вспомнила она. — Классику-то кто обычно любит? Только голубые…

Неизвестно, чем завершилась бы эта нехитрая интеллектуальная беседа, если бы двери не раскрылись от удара, очевидно, ногой, и тут в магазин с клубами морозного пара ворвались двое, одетые по обычной дальневосточной зэковской моде: клифты, штаны, кирзачи-"прохоря" (то есть специальные рабочие говнодавы) и бесформенные шапочки.

В полумраке магазина, в клубах пара они почти не отличались друг от друга — наверное, различие было только в табличках-фамилиях на груди…

— Эй, телки, — пробасил один, кряжистый звероподобный мужик с табличкой "Астафьев И.М.". — Че в вашем хлеву выпить есть?

И у Зины, и у Клавы от этого баса в пятки ушло все: не только сердце, но и другие органы.

"Ну, вот это настоящий мужик, — сладострастно подумала Зина. — Если сучка Клавка отобьет — отравлю. Бля буду!.."

Продавщица потянулась к счетам — то ли для каких-то загадочных арифметических вычислений, то ли для того, чтобы запустить ими в голову подруги.

"Ну, это точно не голубые, и хуа есть, и все остальное". — Груди четвертого размера равномерно вздымались из-под грязно-серого халата.

— Че молчите, лярвы грязные, как хрена в рот набрались! — пискляво произнес второй, с табличкой "Малинин С.А." на клифте, явно храбрясь.

"Ничего, мелкий, но тоже пойдет под водочку, живым ему отсюда ни за что не выбраться, — решила Клава и резким, но твердым движением бросила влево пять костяшек, потом, подумав, еще две. — Может быть, с курвой Зинкой по-дружески договориться?.."

Но Зинка уже выходила из-за прилавка; в руках у нее была табличка: "В магазине — прием товара"…

"Какого еще товара? — совершенно ошалев от увиденного, подумал Чалый. — Что — нас сдавать идет?.."

После этого он, пробежав глазами по полке со спиртным, потянулся в сапог-говнодав за спрятанной заточкой…

* * *