Закон трех отрицаний

Юлю уговаривают, успокаивают, обещают, что вернутся к месту происшествия. Едут. На двух машинах. Разумеется, Островского от руля отстраняют, он пьян, Юля тоже вести машину не может, она в слезах. Одну машину ведет Кричевец, другую – Волкова. Они выезжают подальше, находят достаточно пустынное место и решают вопрос с Юлей кардинально. Она больше никому не скажет, что женщину и ребенка задавил великий режиссер Островский. И убийцу, насмерть сбившего пешеходов, тоже никто искать не станет, потому что убийца – Юлия Халипова. Вот и машина при ней, а на машине явные следы столкновения с людьми.

Вот почему Юля так спокойно вышла из машины и позволила себя убить. Она знала своих убийц. Всех троих. И доверяла им.

Они вернулись в дом Кричевца и выстроили свою версию случившегося. Так появилась история о телефонном звонке, который невозможно проверить, потому что звонили на городской номер. История о напившемся Островском, который одолжил любовнице свой автомобиль и заснул в гостях мертвым сном. История о том, как они волновались, звонили Юле домой, искали ее.

Они все продумали. Тщательно, аккуратно. Они не учли только несчастного отца, который в наивных попытках спасти беспутного сына несет вахту неподалеку и наблюдает все их передвижения. Они были уверены, что их никто не видит. Им просто не повезло.

* * *

Доценко решил начать издалека. Можно спокойно вести неспешную беседу, делая вид, что просто еще раз уточняешь детали и ничего плохого не подозреваешь. Усыпить бдительность, а потом бабахнуть из тяжелой артиллерии.

Островский был трезв и чем-то сильно раздражен. Мишу это более чем устраивало, раздраженный человек плохо контролирует то, что говорит, и, если ему есть что скрывать, обязательно допустит ошибку.

– Давайте начнем с самого начала, Константин Федорович. Зачем вы поехали в гости к Антону Кричевцу?

– А что, для этого нужен повод? – сердито огрызнулось светило кинематографии. – Люди ходят друг к другу в гости просто так, потому что они дружат.

– Раньше вы говорили, что поехали, чтобы отдать новый вариант сценария, – ненавязчиво напомнил Доценко.

– Ну да, так и было. Я привез сценарий. Седьмой вариант, черт бы ее побрал.

– Ее – это кого?

– Аниту. Все время ей что-то не нравится, придирается к каждому эпизоду.

– А при чем тут Анита Станиславовна? Раньше вы говорили, что сценарии читал Кричевец, потому что должен был выступать постановщиком трюков. Разве не так?

– Так, так. Но у Аниты свой интерес, поэтому сценарии читала в первую очередь она сама.

– Какой у нее может быть интерес? – вполне искренне удивился Михаил.

– Так она же собиралась сыграть главную роль, – Островский недоуменно посмотрел на сыщика, который не понимает таких элементарных вещей. – Вы что, не знали?

– Нет. Никто об этом не говорил. А что, Анита Станиславовна хорошая актриса? Надо же, сколько талантов у одной женщины!

– Да какая там она актриса! – махнул рукой режиссер. – Смех один. Но природные данные есть, так что в моих руках она бы справилась, это уж вы можете не сомневаться.

– Все-таки это большой риск – снимать непрофессиональную актрису, – Миша решил проявить знание вопроса. – Как правило, из таких затей ничего путного не выходило. И как вы не боитесь, Константин Федорович?

– А мне не все равно? За ее же деньги снимать, не за мои. Если она плохо сыграет, я ничего не теряю, потому что снято-то будет рукой мастера. То есть снято будет хорошо, и ко мне как к режиссеру претензий не возникнет, – повторил он, вероятно, опасаясь, что далекий от искусства милиционер пассаж про «руку мастера» может не оценить.

– Вы хотите сказать, что фильм будет сниматься на деньги Волковой? – Миша ушам своим не верил.

Откуда у нее такие деньги? Впрочем, он точно не знал, сколько нужно денег, чтобы снять фильм. Может, не так уж много?

– Именно это я и хочу сказать. Неудивительно, что Анита ничего вам про это не рассказала, она не хочет, чтобы информация раньше времени утекла в прессу. Она хочет, чтобы это была бомба. Неожиданное появление на экране доктора физико-математических наук, да еще в главной роли! И она там блеснет всеми своими талантами, и танцами, и гитарой, и саксофоном, и говорить будет по-испански. А если она платит, так я и сниму, как она хочет.

– И сколько стоит такое кино? – осторожно спросил Доценко.

– Пока мы запланировали бюджет в миллион долларов, – в голосе Островского слышалось нескрываемое самодовольство.

– Миллион?

Не хило. И откуда у Аниты Волковой миллион долларов? Собирается ограбить банк? Впрочем, у нее есть богатый брат, с которым, как все уверяют, она очень дружна. Наверное, он пообещал ей деньги. Да, скорее всего, так и есть.

Права оказалась Настя Пална, ой как права. Не смирилась Анита Станиславовна с потерей статуса. Вон чего удумала! Уникальная, ни на кого не похожая, единственная в своем роде.

А если не брат дает деньги на кино, тогда кто? Кто еще есть у Аниты Волковой?