Закон улитки

– Вот теперь пей! – удовлетворенно выдохнул Виктор, присаживаясь на свой стул.

– Я спать пойду, туда, к вам! – проговорила уставшим голосом Соня. Ее левая рука терла глаза, а правая показывала на дверь в спальню. – Только вы меня разбудите, когда Дед Мороз придет!

Без Сони за столом стало еще просторнее. Виктор взял дистанционку, снова нашел ОРТ, стали смотреть «Новогодний огонек». Пили уже коньяк и водку, притом Виктор заменил свой фужер на эмалированную чашку с Винни-Пухом на боку.

– Подари ее Соньке, – попросила Нина. – Ей она так нравится!

– Нет, – мотнул головой уже слегка захмелевший Виктор. – Не могу…

Краем глаза взглянул на Леху, проверяя, пьян ли он уже. Но Леха, откинувшись на мягкую спинку инвалидного кресла, сидел довольно бодренько. На лице его застыла задумчивая улыбка, и глаза, словно вторя этой улыбке, смотрели прищурившись то ли внутрь, в себя, то ли в прошлое. В руке он держал недопитую рюмку с водкой. Только борода своим «промежуточным» размером не понравилась Виктору. Все же Лехе шла бородка покороче, борода а-ля Толстой сделала бы из него старика. «Надо будет помочь ему ее подровнять», – подумал Виктор. И вдруг вспомнил, как брил в больнице умирающего пингвинолога Пидпалого. Вспомнил и словно провалился в прошлое, в совсем недавнее прошлое, в прошлый или уже позапрошлый год. И подумал опять, что все сидящие за столом, и Сонька, и Леха, и Нина, и Миша, конечно, все они вместе с ним были в том прошлом. И было им не так уж плохо на самом деле. Просто пришлось «подравнивать» себя под ту жизнь. Собственно, почему под «ту»? Под эту, ведь та жизнь продолжается. И теперь она называется «эта жизнь». Ничего в ней особо не изменилось. Кто-то ушел из нее, кто-то пришел. Кто-то – как он, Виктор, – вернулся в нее.

Зазвонил телефон, и Виктор первым делом проверил, прикрыта ли дверь в спальню. Испугался, что звонок разбудит Соню. Но дверь была прикрыта. И тогда Виктор снял трубку.

– Ну что, старина! – прозвучал из трубки вроде бы знакомый голос. – С наступившим тебя! Пробовал поздравить вчера вечером, но не застал! Желаю тебе и всем твоим стабильного счастья! Скоро увидимся.

– Спасибо, – озадаченно произнес Виктор. – А это кто?

Но человек, поздравивший его, уже положил трубку.

Виктор попытался вспомнить, чей это голос. Он явно его слышал раньше, и слышал не раз. Но по телевизору задорно пел вечный мальчик Киркоров. Вокруг него плясали полураздетые красавицы. За окном по-настоящему завывала метель. Нина накладывала Лехе и Виктору по новой порции жаркого. Мысли разлетались, рассеивались. И в поисках точки концентрации Виктор посмотрел на пингвина.

Миша стоял на своем табурете перед уже пустой тарелкой. Голова его была повернута в сторону балконной двери.

Виктору стало жарко. Он уткнулся взглядом в украшенную елку. Вспомнил о несделанном. Попросил Нину и Леху не смотреть. Достал со шкафа кулек с подарками. Разложил их под елкой. Выглянул в стекло балконной двери – на улице продолжалась настоящая пурга. Завывал ветер. Да и «распечатанная» балконная дверь сифонила теперь сильнее. Виктор поднес руку к месту соединения рамы с дверью, и колючий холод, как лезвие холодного ножа, коснулся его ладони.

81

Ночью Виктору стало жарко. Он проснулся и понял, что лежит под пуховым одеялом в обнимку с Ниной, прижимая ее к себе. Осторожно высвободил руку, чуть отодвинулся от горячего спящего тела Нины и тут же наткнулся на деревянное ребро кровати. Оказался на самом краю.

Медленно, словно боясь расплескать пьяные мысли в своей голове, поднялся. Осмотрелся и увидел, что половину кровати занимает Соня. Снова посмотрел на Нину. Потом заметил, что стоит он совершенно голый перед кроватью. Нашел на полу трусы. Надел.

«Чем же закончился новогодний праздник?» – задал он себе вопрос, но ответить не смог. Момент окончания застолья будто провалился и больше не присутствовал в его памяти. Голова немного закружилась: то ли от выпитого этой ночью, то ли от оттока крови.

Виктор подошел к окну. Взялся руками за подоконник и уставился в заоконную темень. Прислушался. На улице было тихо. Вспомнил, как после полуночи там завывала пурга, метался снег, ударяясь в стекла, как, едва стоя на ногах, доставал со шкафа новогодние подарки, потом на корточках раскладывал их под елкой.

Попытался вспомнить: а разворачивали ли эти подарки Нина и Леха? Но, видимо, именно здесь проходила граница между тем, что осталось в памяти, и тем, что из нее выпало.

Решил пойти посмотреть.

В гостиной на диване спал в спортивном костюме Леха. Спал и негромко похрапывал. Телевизор был выключен. Но на столе громоздились пустые тарелки, миски, фужеры и рюмки. Пустые бутылки стояли, матово поблескивая, у батареи справа от балконной двери.

«А Миша где?» – задумался Виктор, глядя на кусок верблюжьего одеяла, постеленного перед балконной дверью.