Закон улитки

А по телевизору шла реклама «Макдональдса», и девчушка-подросток в зеленом свитере и мешковатых брюках облизнулась при виде огромного, показанного во весь экран бигмака.

– В жизни он намного меньше! – сказал ей Виктор.

90

Обратно возвращались уже в сумерках, по собственной колее – так и доехали по ней до основной дороги. Видно, в этот день никому, кроме Виктора и Паши, не было дела до этого отдаленного села.

Когда выехали на трассу, в кармане у Виктора зазвонил мобильный.

– Как все прошло? – спросил голос шефа.

– Отлично! – доложил Виктор. – Подарки приняли со слезами на глазах!

– Так и должно быть. Это только взятки принимают с улыбкой или с подтянутыми губами, а подарки – только со слезами, – пошутил Сергей Павлович. – Значит, так, слушай! На сегодня твой рабочий день еще не закончен. Приедешь домой и напишешь статью об этой благотворительной акции. Утром привезешь ее мне, а там решим, в какую газету она пойдет. Понял?

Спрятав мобильник в карман своей новой теплой куртки, Виктор обернулся и посмотрел на Соню, задремавшую на заднем сиденье. Пингвин Миша стоял рядом с ее головой и смотрел на глубокие, постепенно превращающиеся в темноту сумерки. Только когда в салон залетала яркая желтизна дальнего света фар встречной машины, он вздрагивал, моргал своими маленькими глазками и приподнимал плавники-недокрылки, словно его глазки чесались и он не знал, чем до них достать. Потом опускал голову и терся оцарапанной щекой о собственное плечико.

Вернувшись домой, Виктор и Соня застали Леху с Ниной за более чем странным занятием. Они сидели на кухне и играли в шахматы. Правда, очень быстро выяснилось, что это была не игра, а урок. Просто Леха учил Нину играть.

Виктора удивило все. Все, кроме того, что Нина играть в шахматы не умела. Это было естественно.

– А ты хорошо играешь? – спросил Виктор у Лехи.

– Неплохо, – признался тот. – Раньше, когда на деньги играл, мог за вечер сотню баксов выиграть. Конечно, играли не на баксы. Те, у кого есть баксы, в шахматы не играют.

– Молодец, – сдержанно проговорил Виктор.

Леха посмотрел на него немного удивленно, но на лице Виктора уже появилась улыбка, и он, не обращая внимания на засуетившуюся Нину, которая принялась сгребать шахматные фигуры и прятать их внутрь доски, прошел к плите и зажег огонь под чайником.

– А мы без вас не ужинали, – сказала Нина. – В холодильнике сардельки свежие, я сейчас быстро гречку сварю!..

Виктор зашел в ванную умыться и тут же услышал за собой шаги Сони.

– Видишь, я же тебе говорила! – обеспокоенно зашептала она. – Тетя Нина ему нравится!

– Ну и что? – ответил, обернувшись, Виктор.

Соня совсем по-взрослому покачала головой и вздохнула.

– Ты доиграешься! – сказала она и вышла из ванной.

Виктор пожал плечами. Тоже вздохнул, озадаченный ее беспокойством. Только холодная вода взбодрила его, освежила мысли и ощущения.

Последовавший затем ужин прошел в мирной и дружественной обстановке. И даже заглянувшая на кухню кошка, увидев Мишу, заходить не стала и вернулась в коридор на свое место.

Когда все разбрелись спать и свет в комнатах погас, Виктор устроился на кухне. Вытащил из-под стола пишущую машинку, вставил в нее чистый лист бумаги и замер, глядя на него.

Через пару минут в кухню зашел пингвин. Как всегда, он толкнул кухонную дверь грудкой. Подождал, пока она открылась и застыла, после этого, пошатываясь из стороны в сторону, как пьяный матрос, зашел и уткнулся грудкой в колено Виктора. Виктор погладил Мишу и снова возвратил свой взгляд на лист, вставленный в машинку. Ему было странно, что вот сейчас его снова попросили написать что-то для газеты. Это, конечно, был чистый журнализм. Да и ощущения события еще жили в нем, он еще был наполнен эмоциями, в его памяти еще звучало эхо радостного детского смеха, услышанного днем.

И Виктор неожиданно легко начал статью. И застрекотала машинка, вдохновляемая ударами его пальцев. Строчка за строчкой ложились на бумагу, и уже через полчаса статья была готова. Не очень большая – четыре странички. Но наполненная добром и призывом делать добро. И даже упоминания о Сергея Павловиче в совершенно новом контексте писались легко и искренне. Виктор вспомнил даже о подаренных им протезах и о бильярде.

Перечитав, Виктор уже опускал машинку на ее место под стол, когда на кухню зашла Соня. Не сводя глаз с Виктора, она подошла к столу и уселась на табуретку.

– Ты что, пить хочешь? – спросил ее Виктор.

Соня отрицательно мотнула головой.

– А что ты написал? – кивнула на отпечатанную статью.

– Это для газеты, репортаж о сегодняшнем дне!

– Ты опять журналистом устроился?

– Нет.

– А я, когда вырасту, может, стану журналисткой… Буду ночью на кухне сидеть… Когда все спят.

– Не надо, – сказал Виктор. – Ты же не хочешь быть солдатом и идти на войну?

– Нет, солдатом я не буду! – твердо заявила девочка.

– А журналист – это тот же солдат, – объяснил Виктор. – Тебя взяли в газету, показали пальцем на врага, дали в руки вместо ружья ручку, и давай пиши про него всякие гадости! Пока тебя не убьют или не ранят!