Закон вечности

- Ты убил... Манучара Киквадзе? - переспросил он шепотом.

- Манучара!

Ломкаца, кряхтя, насилу поднялся, подошел к двери, плотно прикрыл ее, потом вернулся к внуку и прижал его голову к груди.

- Знает кто об этом? - прошептал он.

Внук покачал головой.

- Два божества было у меня, - тихо произнес он, - ты и Глахуна. Один погиб от руки Манучара... - Бачана дотронулся горячей рукой до мозолистой руки деда. Рука была холодной как лед. - Подумай, мой мальчик, как следует... Не бери на себя пролитую другим кровь... Тяжелое это дело... сказал в задумчивости Ломкаца и вдруг почувствовал, как в его старые жилы из раскаленной руки внука стала вливаться кипучая кровь, как она горячей волной проникла сперва в грудь, потом в виски. Ломкаца долго, долго всматривался в глаза внука, и понял старик, что нет больше больного пятнадцатилетнего Бачаны. Ломкаца не вынес жгучего взгляда внука и отвел глаза. Он угадал немой вопрос, затаившийся в огненных очах этого преобразившегося человека, и понял, что от того, как он сейчас ответит на этот вопрос, будет зависеть вся будущая жизнь его внука. - Правильно, сынок! Я поступил бы так же! - сказал он и крепко обнял внука. Бачана вдруг расслабился, обмяк, выскользнул из объятий деда и сел на пол. - Боже всесильный, зачем твоя месть явилась в образе этого ребенка! - простонал Ломкаца, опускаясь рядом с внуком.

Когда на рассвете ошалевший от волнений Сипито Гудавадзе ворвался в дом Ломкацы, дед и внук по-прежнему сидели на полу и плакали: Бачана громко, навзрыд, Ломкаца - безмолвно...

5

Профессор Антелава вошел в палату в сопровождении лечащего врача и фельдшерицы. Бачана лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к биению своего сердца. Он был доволен: сердце билось сильно, теперь оно неустанно гнало кровь по всему организму. Бачана чувствовал, как с каждым днем набирается сил его измотанное сердце, яснеет разум. Он услышал, что пришел профессор, но, охваченный сладостным ощущением возвращения к жизни, притворился спящим.

- Здравствуйте! - поздоровался профессор.

- Уважаемому профессору наше почтение! - привстал Булика.

- Здравия желаю! - ответил отец Иорам.

- Ну, как наши дела? - задал профессор общий вопрос, внимательно просматривая истории болезни. - Скоро переведем вас в реабилитационное отделение! - удовлетворенно произнес он.

- Меня больше устраивает амнистия! Чувствую себя хорошо, третий день хожу в туалет на своих на двоих, так что, если вы не возражаете, хоть сегодня мог бы отправиться домой! - заявил Булика и, как бы демонстрируя свое выздоровление, выставил из-под одеяла голые ноги.

- Я ведь предупреждал! - обратился профессор к врачу.

- Не могу же я привязать его к кровати! - развел тот руками.

- Именно привязать! Вам нельзя вставать, понимаете? Вас не устраивает судно? - пошутил профессор и легким толчком уложил Булику на постель.

- Что вы, профессор! Просто неудобно беспокоить уважаемое общество... - осклабился Булика.

- Ничего! - успокоил его профессор.

- Кроме того, совесть меня мучит: из-за меня половина Ваке, наверно, ходит босиком!

- А вам очень хочется, чтобы босиком ходило все Ваке?

- Мм... Извините, уважаемый профессор, я умолкаю! - Булика понял смысл сказанного и прилег с такой осторожностью, словно действительно население Ваке только и ждало, что его выздоровления.

- Сегодня звонил католикос, справлялся о вас. Что ему передать, отец Иорам? - обратился профессор к настоятелю Ортачальской церкви святой троицы.

Глаза священника, тронутого вниманием католикоса, наполнились слезами.

- Не принимает всевышний грешную мою душу благодаря его молитве, так и передайте владыке, - ответил он.

- А мы, значит, тут ни при чем? - притворно обиделся профессор.

- Вам, врачам, доверены врата ада, католикос же стережет райские ворота, - оправдался Иорам и перекрестился.

- Нет, батюшка, дорога на тот свет ведет к одним общим воротам - к тем, у которых поставлены мы, врачи. Рай и ад - лишь подразделения того света, и куда бог определит человека, это уж его дело. Нам велено не открывать людям ворота того света раньше времени. Так-то!

Иорам неловко кашлянул и промолчал.

- Все спит? - спросил профессор, нащупывая пульс Бачаны.

- Спит все двадцать четыре часа! - ответил врач.

- Тем лучше! - Профессор снял висевшую у изголовья Бачаны историю болезни. - РОЭ замедляется, холестерина меньше, это хорошо! - отметил он удовлетворенно. - О, экстрасистолы продолжаются? Какие принимаете меры?

- Эральдин. Наиболее эффективно...

- Боли?

- Слабые.

- Периодичность?

- Примерно раз в полчаса, когда не спит.

- Продолжайте пантопон!

Профессор осторожно откинул одеяло, долго пристально разглядывал грудь Бачаны, потом облегченно вздохнул:

- Какое счастье, что удалось избежать аневризмы!

Бачана открыл глаза.

- Здравствуйте, уважаемый профессор!

- Вы не спите? - удивился профессор.

- Я вообще не сплю.

- Как так?

- Так. Наяву вижу сны.

- Какие же это сны?

- То приятные, то неприятные.

- Постарайтесь перед сном думать о приятных вещах, тогда и сны будут приятные.

- Как вы полагаете, профессор, я спасся? - спросил Бачана.

- Именно об этом я хотел спросить вас!