Закон вне закона

- Лялечка, - сказал я, когда профессор ушел, - еще один автомат, запасные магазины, пару гранат, штык-нож. Да, флягу с водой, сухпай на двоих. И за Юлькой приглядывай особо.

- Не беспокойтесь за нее, - сказала Лялька.

- Я как раз за себя беспокоюсь, а не за нее.

- Полно вам.

Ишь, какие слова знает, княжеского розлива.

Ваня Заика понял, что выхода у него ни одного нет, а только два: немедленно сдаться Серому, под его защиту, либо, переодевшись в женское платье и спрятавшись под париком, бежать на самый дальний край света.

Но оба выхода не годились. Серый расстреляет. А братва и на самом дальнем краю света достанет - пока еще Серый туда со своими законами доберется.

Вернувшись со сходняка, он заперся в комнате и для начала напился всмерть. Под утро, поправившись доброй чаркой, походил, в свете месяца, как Губернатор, вдоль забора, заложив руки за спину, в тяжком раздумье. Вернулся в дом, провел совещание с Семенычем.

Мы выехали за город, свернули в нужном месте в лес, замаскировали машину и переоделись.

- У нас впереди таких три этапа, - инструктировал меня профессор, вбивая ноги в сапоги, - первый - болото, большое и трудное. Это нам надо сегодня сделать, до темна. Затем - краснолесье, там ночуем. Потом - это уже с рассветом - еще одно болото, Марьино называется. Там, говорит легенда, какая-то Марья два века назад утонула и с тех пор всех, кто по болоту ходит, за ноги держит. Не боитесь?

- Не. У меня с Марьями и Дарьями всегда общий язык находится.

- Вот и ладно. Этим болотом подойдем к охотбазе с тыла. Вам ведь не надо с фасада, к воротам?

Вот именно. Очень не надо.

- Вы покурите пока, полковник, - сказал профессор, вставая и забрасывая автомат за спину, - я тропу поищу. - И скрылся в лесу, как старый индейский вождь на тропе войны.

Появился так же внезапно, сделал знак: следуйте за мной.

Тропа... Это только с его тремя образованиями можно ее разглядеть и с высоты его лет можно ее одолеть.

Может, и была когда здесь тропа, перед войной двенадцатого года, да больно изменилась с той далекой поры...

Сначала продирались кустарником - колючая проволока, потом болото пошло. Сперва, правда, травянистое, мягкое и упругое, а потом грязное, чавкающее, липкое и хлюпкое, с тучами мошки и комаров.

Надо признать, что старый профессор лучше меня по болоту шел - ногу ставил безошибочно, выдергивал из хляби легко, сапоги в густой жиже не оставлял.

Правда, они у него охотничьи были, к поясу пристегнуты, а мне Лялька какие-то модные опорки достала. Я их как шлепанцы ронял.

А профессор - делать ему нечего - все на меня шипел, все ему не нравится: и хлюпаю смачно, и падаю громко, и пыхчу сильно. Ну и мата, конечно, не избегаю.

- Еще одно замечание, - переводя дух, напугал я его в спину, - и вы пойдете дальше один. А я вернусь к своим... этим... эротическим энергоносителям.

Профессор остолбенел - остановился.

- Мне это надо? Я-то зачем пойду?

- Я вас научу, что надо делать. У вас получится.

- Вас понял, - хмыкнул он и зачавкал дальше, впредь воздерживаясь от оскорблений.

Все хорошее кончается. И плохое тоже. В том числе - и болота.

Красный лес начался. Туго натянутые золотые стволы сосен, твердая земля под ногами, в шишках и грибах, приветливый черничник и всего два комара на кубический сантиметр воздуха, напоенного за день разогретой солнцем смолой.

Смеркалось. Мы поставили крохотную палатку, развели костерок для чая и уюта.

- Зря девочек не взяли, - посетовал профессор, признавшись, что Лялька просила его на меня в этом плане повлиять. - Смотрите, как романтично. Дымок костра, засыпающий лес, луна в ветвях путается, птичка что-то во сне пискнула. Эх вы!..

Девочек ему! Вот кобелина старый.

Мы перекусили сухпаем, выпили чаю. И кроме чая - тоже, перед сухпаем.

Профессор, глядя на луну, завел часы, будто по ней время проверял.

- Пора ко сну. Почивать то есть, - и зевнул на весь лес.

Естественно, мы не взяли ни спальников, ни одеял - просто навалили под палатку побольше лапника. И улеглись потому сиротливо - скорчились, ноги поджали, руки в рукава.

- На старости лет как бездомный пес валяюсь, даже без подстилки, проворчал профессор и тут же уснул. Будто никогда лучшей постели в его длинной жизни не было...

Второе болото - хоть и Марьино - мне легче далось, навык появился. Да оно и поменьше было. И шли мы по нему с каждым шагом все медленнее, все осторожнее. Вполне Ваня мог здесь пост выставить, не совсем же дурак.

Среди болотных трав показалась одинокая березка, корявая и замшелая островок. Мы на него выбрались, закурили.

- Я вас здесь буду ждать, - вполголоса сказал профессор.- Отступление ваше, если надо будет, прикрою. А вы пойдете вот на ту ель, видите, однобокая, большая? От нее сразу возьмете влево, градусов на тридцать пять. С половиной...

И чем я эти градусы буду мерить? Особенно половину.