Закон вне закона

Домик вроде садового, мастерская - кирпичный сарай с крепкой дверью и решетками на окнах, - все залито белым, клубящимся в ночном воздухе светом фар. Чуть в стороне - "скорая" и пожарка. Свирепо взлаивают и рвутся с поводков две крупные овчарки.

- Ну что он? - спрашивает Майор у подбежавшего к нам Пилипюка.

- Ждет. Когда наши хлопцы его рвать начнут.

Хлопцев, как ни приглядывался, разглядеть не смог. Пошел к ограде, взялся руками за штакетины. Сзади догнал Майор. Прошипел Пилипюк:

- Броник хоть накиньте, полковник.

- Эй, парень, - крикнул я в глубь садика. - Поговорим?

Он отозвался сразу:

- А ты кто такой, чтоб с тобой разговаривать?

- Полковник милиции Сергеев. Самый главный в городе.

- Самый главный в городе - я. - Трудно возразить. - Деньги привез?

- Слушай, давай поторгуемся. Тебя как зовут?

- Зачем тебе знать? - крикнул он. - Скоро расстанемся и никогда не увидимся.

Это он верно подметил.

Я достал сигареты, закурил.

Террориста не видел, не мог видеть - он перекрикивался со мной, стоя в простенке. И не высовывался - знал, что хорошему снайперу достаточно уловить малую тень, чтобы влепить в нее смертельную пулю.

- Так поторгуемся, парень? - с новой силой заорал я.

- На базар иди торговаться. Я свое слово сказал.

- Подумай немного: город маленький, деньги большие, где столько взять?

- Это ты думай, полковник. Но не долго.

- Половина у меня есть. Может, возьмешь?

- Возьму. Но и девчонку тоже половиной отдам.

Кто-то тронул меня за плечо - я чуть не вздрогнул.

- Товарищ полковник, разрешите мне попробовать? - Боец был смугл и горбонос.

- Говори по-русски.

- Конечно. - Он занял мое место, не очень вежливо оттолкнув в сторону. - Слушай меня! Если ты не шакал, а мужчина- верни ребенка. Возьми меня вместо девочки. Я приду к тебе в наручниках. Или ты трус?

В ответ раздался точный пистолетный выстрел.

Двое бойцов подхватили упавшего, понесли в сторону. Навстречу им бросились врачи из "скорой".

- Полковник, - террорист говорил совершенно спокойно. Будто и не он стрелял, - иди за деньгами. Я жду до света.

Мне стоило большого труда ответить ему:

- Пойми, в городе нет такой суммы.

- Поищи, - голос его чуть дрогнул смешком. - У Гоши попроси, у него есть.

Вот это интересно. Это что-то значит.

- Товарищ полковник, - шепнули сзади, - Волгин сейчас сообщил: денег набралось триста тысяч с небольшим; личность установить не получилось, только кликуху узнали - Махмуд.

- Ты слушаешь меня? Махмуд? Есть триста тысяч. Это большие деньги...

- Сколько стоит жизнь маленького человека? Ты скажешь?

- Ну, хорошо. Поищу. - И я пошел к машине.

А что мне оставалось?

Мое место занял Майор:

- Махмуд, не обижай девочку. Пусть она скажет слово.

Я остановился у машины, прислушался.

- Что может сказать ребенок?

- Пусти ее к окну. Я должен знать, что она в порядке.

В открытом окне появилась девочка. Она вскарабкалась на подоконник, ухватилась за прутья решетки.

- Дяденька, позови дедушку. Пусть он заберет меня. Я боюсь.

- Леночка, потерпи немного. Дедушка скоро придет. А этот... чужой дядя, он не обижает тебя?

- Нет. Он меня гладит.

- Махмуд! - голос Майора прозвучал резко - как выстрел. - Если обидишь девочку, я привяжу тебя за руки к дереву. А за ноги к БТРу. Ты понял меня, Махмуд?

Во дворе Горотдела при свете фар специалисты Майора занимались с "уазиком", предназначенным для передачи террористу. План его захвата еще не существовал, а подготовка уже ве лась: из-под капота торчали три задницы, а из-под кузова - две пары ног. И слышались тихие, отрывочные фразы: "держи", "вот здесь подтяни", "подвигай", "нормально"...

- Как там? - набросились на меня оставшиеся в отделе люди.

Я пожал плечами, прошел к Волгину.

- Выдели мне пару ребят, которые могут выйти на Гошу. Денег не хватает.

- Сам поедешь?

- Конечно.

Уже далеко за полночь, ближе к рассвету, мы остановились на тихой и темной улице Заречья.

Я вышел из машины, закурил. Чтобы облегчить работу засевшим в кустах Гошиным стрелкам.

Темно было. Луна маленькая - так, осьмушка от полной. Не высоко, да еще и за облаками...

Лениво застучали по асфальту каблуки.

- Какие проблемы, командир? - Гоша подошел близко, почти вплотную. От него хорошо пахло недавно выпитой чистой водкой.

- Взаймы пришел взять. Один из твоих отморозков заложника захватил. А денег на выкуп не хватает.

Сейчас издеваться начнет. Ничего, потерплю.

- Нахал ты, полковник. Совести у тебя нет. Войну-то ты начал. А теперь у смертельного своего врага помощи просишь. Где ж твоя офицерская честь? За взяткой пришел? Борец за справедливость...

Накопилось у него. Сдают нервишки.

- В заложниках девочка десяти лет. Какая там честь! - пояснил я. - А деньги ты у него заберешь, как он мост переедет. Риску для тебя нет.

Наконец ущербная луна выбралась на чистое, обрадовалась. Гоша стоял передо мной: рука в бок, другая прутиком пощелкивает по ноге. Улыбается. На вид - нормальный мужик. Чего ему не хватало? Неужели жадность такое сильное чувство, чтобы из-за него бить, пытать, насиловать, убивать? Неужели она сильнее всех других чувств? Да не может быть. Тут что-то другое...

- Ладно, полковник. Я тоже человек.