Закон вне закона

Это была главная городская бандерша, правая рука Арнольда, Наташка Мамашка. В прежние годы она служила проституткой по убеждению: лучше потеть в постели, чем за станком или в поле. В нынешние годы заставляла потеть на себя других.

Лялька смотрела на Юльку снисходительно, на Наташку - непримиримо и с подозрением. Наедине с ней меня, конечно, не оставит. Даже Прохору не доверит оберегать мою честь.

Так и получилось. Когда я открыл перед Натальей Николаевной дверь в кабинет, они все протиснулись следом.

- А вас я попрошу выйти пока в приемную, - сказал я Юльке, которая тут же расположилась в уголке отдыха и взялась за бутылку. И добавил угрожающе: - С вами разговор будет особый.

- Ну выпить-то можно? За ваше здоровье?

- Брысь отсюда!

Юлька, вздохнув, вышла. А Наталья подплыла к столу, профессионально работая бедрами, умело стуча высокими каблуками туфель. Что ж, ин ой раз стук женских каблучков действует посильнее даже разреза на юбке.

- Ты что творишь, полковник? - с ходу поперла на меня Наталья, садясь за приставной столик.

Я даже растерялся. Но не Лялька.

- Ты, шлюха подзаборная, - убедительно проговорила она спокойным голосом, поправляя револьвер на поясе, - с полковником говорить на "вы", уважительно!

- Лялечка, - возопил Прохор, - как ты можешь!

- Я вам не Лялечка, - ледяным тоном, - я вам референт начальника штаба. - И вышла, расставив все по своим местам и услыхав то, что я мысленно шепнул ей.

Наталья посмотрела ей вслед оценивающим мужским взглядом:

- Юбочка так себе, а фигурка ладная. Но материал сырой, с ней еще работать и работать. Да и что она умеет, девчонка?

- О! - заступился я, борец за справедливость. - Она очень многое умеет. Она даже умеет совершать подвиги. Жертвовать собой ради товарищей. С двадцати метров из положения "вис головою вниз с раскачиванием" попадает из револьвера в любую пуговицу на рубашке. А как матом ругается!.. Так что вы с ней поосторожнее... Ну, я слушаю вас.

- Вы коммунист, полковник?

- С чего вы взяли?

- Вы против свободы, вы против рыночных отношений, вы ввели репрессии. Вы собираетесь меня арестовать.

- Давайте первые три вопроса оставим открытыми, они не в вашей компетенции. А что касается четвертого, то да. Против вас будет возбуждено уголовное дело. За вовлечение в занятие проституцией и содержание притонов. По старому УК отвечать будете по максимуму. Шесть лет.

- Что ж так строго? - не ожидала. Распустились они здесь. От безнаказанности.

- А я проституцию не люблю.

- Импотент, что ли?

- Нет, мне по любви больше нравится. Так вы зачем пришли? Если дискутировать, так я не умею. Я только свои доводы принимаю во внимание и оппонентов не слышу.

- Даже если оппонент - женщина?

- Если женщина - тем более. А вообще я разделяю человечество по еще более примитивному, чем половой, принципу. На честных и нечестных.

Всю эту трепотню я поддерживал умышленно. На свете нет такой женщины, которая не считала бы себя умнее любого мужчины. И в этом их глупость. Конечно, она признается, зачем пришла. Но это будет ложь. А от лжи до правды всегда не больше шага.

...В приемной в это время тоже вовсю шла работа, по моему поручению. Лялька и Юлька дружелюбно пили кофе.

- Он тебя трахает, конечно? - спрашивала Юлька. - Начальник твой?

- Нет, - грустно, подыгрывая, признавалась Лялька. - Ему нельзя, у него принципы. Он только по любви.

- Во мудак!

- Ты полегче, - дружески предупредила Лялька. - У нас за такие слова расстреливают.

- Тоталитаризм? - сочувственно проявила политическую эрудицию.

- Ага, - вздохнула Лялька. - Матом не ругаемся, блуда не творим...

- Ой, поплыла врать-то, да без весел. Так я и поверила. У вас тут, говорят, сотни две жеребцов...

- Побольше будет. Но они - воины, - это с гордостью, - а не блядуны, это, кажется, с некоторым сожалением.

- И даже, скажешь, не лапают?

- Ты что? - Лялька чуть не выронила кофейник. - И не думай. И в заводе такого нет. Ну, цветы, конечно, таскают. Гостинцы всякие делают. Взглядом обласкают. Песни нам вечерами поют, у них ансамбль свой, очень престижный. Конечно, есть которые повлюблялись, дело молодое, - это Лялька сказала со вздохом, с интонацией бабки на скамейке, - жениться будут. Вот по осени, как отсеемся (чего она там сеять по осени собралась? Чересчур в образ вошла?), - разом четыре свадьбы сыграем. - Подумала: - Или шесть. Подарки уже молодым приготовили. Ребята сценарий сочиняют. Я раз подслушала обхохоталась. Они мне, конечно, по заднице надавали. Я поклялась, не спрашивай, никому не рассказывать, что они там придумали. А Серый... то есть товарищ полковник, им квартиры сразу даст, от ваших конфискованные... - На "от ваших" Юлька не прореагировала. - Ты пей кофе-то. - Вздохнула заманчиво. - Вообще, хорошо живем. Как в пионерлагере. Дружно очень. По-братски. "Один за всех и все за одного. Сделал сам- помоги товарищу". И никого не боимся. Я про такую жизнь раньше только в книжках читала, советских писателей...

- Фантастов, - зло уточнила Юлька. - В пионерлагере... В концлагере вы живете. Скучно...

Но действительность тут же опровергла ее слова. Насчет того, что скучно.