Закон волка

Я поскользнулся на камне и упал в воду рядом с ней. Глубины не было, я сразу нащупал ногами неровное дно, выпрямился и попытался приподнять Анну, чтобы она смогла лечь на камень, но девушка вырвалась из моих рук.

— Да подожди ты! — сквозь зубы произнесла она.

— Почему ты молчала, когда я тебя звал?

— Я ударилась коленкой… Понаставили здесь камней, ноги переломаешь, пока до берега дойдешь!

Она все еще боролась с болью в коленке, но у меня уже не было терпения стоять по пояс в воде в нескольких шагах от вожделенного берега, и, подняв Анну на руки, я стал выбираться из подводных каменных завалов. Море напоследок поддало волной мне в спину, будто не могло простить себе поражения в схватке с двумя потенциальными утопленниками. Вместе с Анной я рухнул на мокрый песок.

— Все, — пробормотал я, не в силах оторвать лица от блаженной тверди. — Приплыли. Выкарабкались…

Анна молчала. Она вонзила пальцы в песок, словно держалась за остров, боясь, что новая волна стянет ее в пучину и вновь станет кидать из стороны в сторону, пока не зароет навсегда в воду.

— Никогда не думала, что это может случиться, — произнесла Анна. — Конец двадцатого века, Южный берег Крыма, а мы потерпели кораблекрушение и нас вынесло на необитаемый остров.

Она приподнялась и встала на колени.

— Господи, спасибо тебе, что вовремя подсунул этот благословенный кусочек суши под наши бренные тела!..

— Погоди его благодарить, — ответил я, тоже поднимаясь. — Это еще только начало.

— Начало чего? — уточнила Анна, но я не ответил и помог ей встать на ноги.

Мы побрели по тропинке на противоположную часть острова, где была убита Татьяна Васильева. Там не было ветра, и в расщелине, поделившей скалу пополам, можно было переждать непогоду. По пути я собирал хворост. Ветки и пучки водорослей были мокрыми, но я надеялся подсушить их, а зятем поджечь.

— Т-т-ты хочешь разжечь к-к-костер? — спросила Анна. Ее знобило так сильно, что она с трудом могла говорить. — У т-т-тебя есть спички?

— У меня есть зажигалка.

— Сомневаюсь, что она способна з-з-зажи-гать.

Зажигалка, конечно, не работала, но газ при нажатии из клапана шел. Подсохнув, кремень должен был дать искру.

Мы прошли то место, где раньше я оставлял лодку. Я вспомнил время, когда беззаботно занимался ловлей крабов, и тоска хлынула в душу. Ведь это было совсем недавно, а кажется, что прошла целая вечность. Круто изменилась моя жизнь после того, как я поднялся на борт злополучной «Ассоли» с обезглавленным трупом в трюме.

Анне передалось мое настроение.

— Не молчи, — попросила она. — Скажи что-нибудь, не то я сойду с ума.

— Ты прекрасно выглядишь.

Анна скептически посмотрела на меня.

— Издеваешься, сукин кот?

— Раньше не слышал от тебя такого экзотического ругательства.

— Ты еще и не такое услышишь, — пообещала Анна.

Я остановился напротив расщелины, протиснулся между камней и, присев, подлез под каменный козырек. В этой берлоге не было ветра. Сухой песочек, надежное прикрытие над головой и со всех сторон. Мечта!

Анна на четвереньках заползла в наше жилище, осмотрела его и, вздохнув, сказала:

— Что ж, это все же лучше, чем мокрые камни и брызги в лицо… Нам надо выжать шмотки.

Она принялась раздеваться. Я отвернулся. На песок упали мокрые комки одежды.

— Помоги, — попросила она.

Я повернулся, потупив глаза, взялся за край куртки и стал его выкручивать. Анна усмехнулась.

— Да что ты под ноги пялишься, будто больше смотреть не на что! Мы с тобой когда-то даже любовью занимались.

— Разве любовью можно заниматься? — спросил я.

— Не придирайся к словам. А как еще назвать это?.. Послушай, а давай ты меня разотрешь своей майкой.

Она повернулась ко мне спиной и оперлась руками о каменную стену. Я стащил с себя майку и прикрыл ею плечи Анны. Она напряглась, ее кожа покрылась пупырышками озноба. Мокрая майка не грела.

— Ты думаешь, это поможет? — не совсем уверенно спросил я.

— Уже сомневаюсь… А ты знаешь, как медсестры на войне возвращали к жизни замерзших солдат?

Я прикоснулся голой грудью к ее спине.

— Правильно, — прошептала Анна. — А руки надо сюда.

Она взяла мои ладони и прижала их к своей груди.

— Крепче, — попросила она. — Обними крепче… Теперь хорошо…

Вдруг она повернулась и стала бить меня кулаками в грудь.

— Иуда! Предатель! — кричала она. — Как

ты мог?! Как ты посмел отдать меня этому рыжему шакалу?..

— Да погоди ты! — пытался я остановить ее.

— На твоих глазах он вился вокруг меня, а ты даже не набил ему морду!.. Как же ты мог так спокойно отдать меня другому?..

Я схватил Анну в охапку и прижал к себе так, что она не могла уже даже пошевелить руками.

— Удивляюсь твоему умению все поставить с ног на голову! У тебя провалы в памяти.

— Не надо мне говорить о провалах! — глядя на меня с презрением, ответила Анна. — Я все отлично помню.

— Значит, помнишь, как приревновала меня к кожаной накидке? А потом демонстративно стала клеиться к Леше?

— Ревность — это нормальное явление, — отпарировала Анна. — А ты с радостью воспользовался случаем и даже не сделал попытки объяснить мне все.

— Но ты не захотела меня выслушать!