Закон волка

— К сожалению, вы не одиноки в своем желании. Десятки тысяч вкладчиков хотят того же.

— Выходит, вы мне отказываете?

— Ну погодите, не горячитесь. Надо подумать, где взять такую сумму для самого храброго нашего вкладчика. Вы же, должно быть, знаете, что Милосердова утащила все наличные деньги с собой на тот свет? Там, понимаете ли, тоже жить надо.

— Как раз именно в этом я сильно сомневаюсь.

— В чем — в этом?

Мне показалось, что я ответил достаточно ясно и не было необходимости что-либо уточнять.

— В том, что она утащила деньги с собой.

— Ну да, конечно, — снова усмехнулся Гурули. — Вы, должно быть, материалист. Отрицание загробной жизни и тому подобное.

— Вам не кажется, что наш разговор становится бессмысленным?

— Мне так не кажется. А вы, простите, торопитесь?.. Ах да! Вы ведь по междугородному звоните. Денежки бегут быстрее, чем слова… Еще минутку, даю слово, что не стану слишком разорять вас. Дайте мне два дня, чтобы определиться с вашим вкладом. — Он произнес слово «вашим» откровенно насмешливым тоном. — А потом мы с вами встретимся и, полагаю, решим все вопросы.

— Где мы встретимся?

— Скажем, в восемь часов вечера на взлете за поселком Морское. Там, знаете, когда-то памятник большевистскому десанту стоял, но после усердия вандалов остались лишь ноги матросов. Вот прямо рядом с этими ногами я и буду вас ждать. Как вы будете одеты?

— В серый костюм.

— Хорошо. А я, возможно, подъеду на авто. Вот только еще не решил, на какой именно марке… И последнее, что я хочу вам сказать: если вы на самом деле хотите получить, так сказать, свои деньги, то приходите один, без свидетелей. Мне очень бы не хотелось, чтобы еще кто-либо из наших клиентов, подражая вам, стал брать меня за горло.

И он первым оборвал связь.

* * *

Кто утверждает, что самой недоступной тайной для каждого человека является день и час его смерти, тот глубоко заблуждается. После телефонного разговора с господином Гурули я уже мог сказать совершенно определенно: если ничего не менять и отдать себя во власть судьбы, я погибну послезавтра, в восемь часов вечера, у ног морских десантников. Скорее всего меня пристрелят из окна автомобиля, а труп сбросят с обрыва в море.

Леша ждал меня в сквере у памятника бронзового Ленина. Он был готов ехать со мной к коммерческому директору, но, увидев мою кислую физиономию, понял, что наша поездка отменяется.

— Что? — спросил он, складывая на груди руки.

— Меня, кажется, приговорили к смертной казни, — ответил я и вкратце рассказал Леше о разговоре с Гурули.

— Ненормальный! — схватился Леша за голову. — Разве можно так давить на этих людей? Чего ты этим добился?

— Гурули знает, что мой вклад — фиктивный. Его намеки и иронию можно объяснить только этим.

— И какой можно сделать вывод? — задал Леша свой любимый вопрос.

— А такой, что милиция была очень права, когда арестовала его, и не права, когда отпустила.

— По-твоему, убийца — он?

— Возможно, возможно. — Я рассеянным взглядом скользнул по памятнику. — Хорошо бы устроить очную ставку и показать этого Гурули «начальнику лагеря». Я больше чем уверен, что мой бомж узнает в Гурули любовника Татьяны. И второй вопрос: имеет ли Гурули доступ к наркотикам? Если на эти вопросы мы получим положительные ответы, можно будет сказать, что круг замкнулся. Мой бродяга на сегодняшний день — единственный свидетель, если не считать пропавшей Танюши.

— Ты всерьез думаешь, что милиция снова посадит Гурули за решетку?

— Конечно, ей будет это не совсем просто сделать. А с другой стороны, угрозы Гурули обнародовать списки высокопоставленных вкладчиков из-за решетки не так уж будут и слышны. А до суда дело может и не дойти.

— Как это — не дойти?

— А так. Внезапный сердечный приступ — и коммерческого директора вынесут из сизо ногами вперед. Он это хорошо понимает и постарается сделать все, чтобы за решетку попал другой. Любопытно вот еще что: почему Гурули до сих пор не за границей? Чего он ждет, обладая гигантской суммой?

Я взглянул на Лешу и понял, что его внимание потихоньку рассеивается. Кажется, он думал уже не столько о том, почему Гурули не уехал за границу, сколько о пиве и пляже. Все верно. У человека отпуск, а я навязываю ему свои дурацкие вопросы. Убийство Милосердовой для Леши — все равно что детективный роман для курортника. Его интересно почитать, но в меру. А потом захлопнуть книгу и пойти к морю за телесными удовольствиями.

Мы расстались здесь же. Я заскочил в милицию, чтобы рассказать Кнышу о разговоре с Гурули, но Володя был занят — сидел в классе для инструктажа. Махнул мне рукой.

— Будь дома, я тебе позвоню!

Я вышел, как и зашел, — через главный вход. Митинг закончился, эмоции обманутых вкладчиков поутихли, и они разошлись по своим домам. На асфальте лежал надорванный лист бумаги: «Гурули! Где ты закопал денежки?»