Закон возмездия

— Еще, еще, дай всю коробку! — совсем по-детски заныл Тайроту.

— Ну нет! — отрезал я.

Невыразимое отчаяние охватило краснокожего. Лицо сразу же помрачнело, из глаз готовы были брызнуть слезы. Отказ был для него тем более чувствителен, что получал он его от меня впервые.

— Но почему, компе? — спросил он огорченно, чуть не плача.

— Ты получишь ее, но только в обмен на куидар.

Против этого аргумента возразить было нечего, и побежденный Тайроту опрометью бросился вон — вещь необычная для вождя племени, — а еще минут через двадцать я был обладателем вожделенного кастета.

— Но это еще не все, — сказал я, — ты получишь коробку со спичками, если расскажешь историю Юпи. Я уезжаю через час, так что времени у нас достаточно.

— Бесполезно его просить, — прервал меня господин Макинтош. — Я знаю эту историю досконально и охотно ее расскажу.

— Так вот, — начал комиссар свой рассказ, — лет десять тому назад у вашего друга был сын, двадцатилетний красавец, которым отец очень гордился. Тайроту, к тому времени уже вождь племени, считал юношу своим наследником и надо ли говорить, с какой нежностью к нему относился, какие надежды на него возлагал.

По случаю сбора урожая маниоки племя обычно устраивало большой праздник. К этому событию готовились любимые напитки краснокожих — «кашири», «вику», «вапайю». Устраивались пляски и обильные возлияния. А сколько могут выпить индейцы, вы и сами знаете, но вряд ли вам известно, к какому состоянию буйства способны привести их эти перебродившие напитки, потребляемые в непомерных количествах. Если бы вам довелось побывать на одном из таких празднеств, вы бы не узнали обычно тихих, даже апатичных индейцев в дьяволах, рычащих, беснующихся, дико хохочущих, дергающихся, избивающих друг друга… Так и в тот раз: удары следовали за ударами, кровь лилась ручьем, и нужен был весь авторитет вождей (они хотя и были безнадежно пьяны, но все же не теряли голову), чтобы избежать катастрофы.

Сын Тайроту предавался удовольствиям со всей пылкостью молодости, когда произошла одна из тех жутких драк, которые, к сожалению, довольно часты на такого рода праздниках. Юноша ринулся в самую гущу свалки. Тут же раздался сухой треск, и несчастный упал с раздробленной головой и вывороченными мозгами. Роковой удар нанес кастетом один из дерущихся по имени Юпи.

О, если бы жертва не была сыном вождя! Но смерть будущего помазанника бога Гаду на земле?! Традиции предков требовали мести. Юпи знал это и исчез бесследно.

Тайроту не пролил ни одной слезы. Мужчины здесь не привыкли плакать. Он устроил сыну пышные похороны. Затем, измазав лицо кровью погибшего, взял в руки его оружие и, высоко потрясая им в воздухе, дал клятву мести.

Он ожидал пять лет с терпением, на которое способны только индейцы. Никто не знал, что с Юпи, когда однажды Тайроту был извещен, что тот находился в соседнем племени.

Тайроту только сказал:

— Хорошо.

Затем быстро вошел в свой шалаш, схватил тот самый кастет, водрузил на голову повязку с перьями, на руки надел ожерелья, взял жезл вождя и двинулся в путь.

О прибытии его к соседям известили звуки фанфар. После обмена любезностями вождь дружественного племени подвел гостя к навесу: посреди, в гамаке, туго перевязанный веревками, лежал человек. Тайроту повернул его лицо и сразу узнал Юпи.

— Это он, — сказал он тихо.

Двое мужчин схватили Юпи вместе с гамаком и направились к центру селения. За ними безмолвно, строго соблюдая ритуал, следовали остальные. Освобожденный от веревок, Юпи бросился на колени перед Тайроту. Мужчины окружили их плотным полукругом, чуть дальше столпились женщины и дети.

— Этот человек убил моего сына, — вымолвил вождь аруагов. — Он должен умереть.

— Он должен умереть, — вторили ему глухими голосами индейцы.

— Но у меня остался сын… — бесстрастно промолвил Юпи, без всякой надежды вызвать этим признанием сострадание у Тайроту.

— Он будет моим, он заменит мне потерянного сына, — ответил тот и со всего размаха ударил кастетом по голове несчастного. Юпи замертво упал на землю с разбитым черепом.

— Вот это и есть тот самый ребенок Юпи, ставший сыном Тайроту, — закончил комиссар рассказ, указывая на восемнадцатилетнего юношу, которого я всегда считал сыном вождя.

Эта страшная история никак не повлияла на их отношения: Тайроту любил сына Юпи как родного и, как старшего, сделал своим наследником.

Я увез с собой кастет Юпи. Но и вдали от экватора не могу без содрогания смотреть на красные пятна, навсегда оставшиеся на шнуре.

_Конец