Закон вселенской подлости

Судя по выражению лица – на совестливого Цезаря, провожающего идущих на смерть.

Бурной страсти с одеялами я отродясь не предавалась, поэтому лаконично поддержала вторую версию:

– Кошмар.

– Ужас! – с избыточным чувством вскричала Юля, схватившись за голову и выпучив глаза.

Печальный Цезарь мигом превратился в разъяренную Медузу горгону.

– Ты что натворила?!

Горгона выстрелила в меня взглядом, от которого я застыла в полупоклоне.

Разогнуться не получилось – я тоже увидела то, что так шокировало Юлю: помятый баскетбольный мяч, почему-то зеленого цвета, весь в больших крепких иглах…

– Чучундра?! – ахнула я, с ужасом осознавая, что наделала.

Вот, значит, куда пришелся мой богатырский удар подушкой! В занавеску, за которой на полу у теплой батареи ночевала любимица Гавросича!

Изрядно помятый колючий шар беспомощно лежал на боку, сам по себе, без горшка, оставшегося в укрытии за шторой. – об этом свидетельствовал редкий след из земляных комочков.

– Я не хотела!

Я жалко шмыгнула носом.

– Мне приснился страшный сон про крысу, и в полусне я метнула в нее подушку, но я даже не думала попасть в Чучундру, это совершенно случайно получилось!

– За случайно бьют отчаянно, – напомнила Юля.

Она приблизилась к бренному телу кактуса, оторвавшегося от корней и теперь по виду и сути более походящего на перекати-поле, и напророчила:

– Все, жизнь прошла напрасно. За драгоценную Чучундру Гавросич нас с тобой убьет!

Это «нас с тобой» меня немного приободрило. Очевидно, подруга не собиралась бросить меня одну на растерзание обезумевшему от горя кактусолюбу.

– Может, мы положим ее обратно в горшочек и притворимся, что ничего не было? – сама стыдясь такой подлости, предложила я.

– Какое – не было, у Чучундры такой вид, будто ею в футбол поиграли! – возразила Юля.

– Значит, нужно сделать, как с хомячками, – пробормотала я.

– А что ты делаешь с хомячками? – опасливо спросила подруга.

После того что я сделала с кактусом, она явно заподозрила во мне скрытую живодерку.

Я не могла допустить такого урона своей репутации и постаралась объяснить обстоятельно:

– Когда я была маленькой, у меня был любимый хомячок. Фомчик его звали. Он жил в специальном домике на моем подоконнике почти десять лет…

– Сколько?! – поразилась Юля. – Да ладно! Хомяки больше трех лет не живут!

– Вот именно, – кивнула я. – Но Фомчик мой вполне мог жить вечно. Во всяком случае, до тех пор, пока я не поняла, что любящая мама со мной не вполне честна, а современная ветеринария еще не достигла таких высот, чтобы с легкостью возвращать молодость и живость старым больным хомячкам.

– А-а-а! – Подруга догадалась. – Мама уносила очередного дохлого хомяка «подлечиться» и покупала тебе нового!

– Ты быстро сообразила, мне понадобилось десять лет, чтобы понять эту схему, – вздохнула я. – Короче, я думаю, единственный выход – купить Гавросичу другую Чучундру.

– Такую же, но с перламутровыми пуговицами, – ответила Юля подходящей цитатой из известного фильма. – В смысле, непомятую и с целыми иголками.

И до глубокой ночи мы шарили в Интернете, разыскивая близняшку погибшей Чучундры.

Оказалось, что это трудное дело. Заботливый Гавросич раскормил свою колючую питомицу до размера, позволяющего считать данный экземпляр коллекционным. Ясно было, что редкий кактусофил согласится расстаться с подобным ботаническим чудом, из чего следовало – придется раскошеливаться.

– Деньги платишь ты, раз убийство Чучундры всецело на твоей совести, но я помогу тебе с сокрытием улик и подлогом, – великодушно пообещала Юля.

Я выписала на бумажку телефоны хозяев трех подходящих по размерам кактусов, и на этом операция «Воскрешение Чучундры» вынужденно приостановилась. Негоже было звонить незнакомым добрым людям в два часа ночи, даже с такой благой целью, как обретение зеленого друга.

К счастью, Гавросич ушел на суточное дежурство, так что на похороны старой Чучундры и водворение на подоконник новой у нас было время до вечера.

Суббота

Мучимая совестью и тревогой, проснулась я рано.

Юлина кровать была уже пуста и даже заправлена, что меня искренне удивило. Обычно наша художница по максимуму использует любую возможность слиться в экстазе с периной.

Пока я размышляла над причиной столь редкого явления, дверь нашей девичьей светелки открылась, пропуская Юлю с большим пакетом типа «майка». Пакет бодро и весело шуршал, Юля что-то напевала.

– По грибы, по ягоды собралась? – немного желчно спросила я, обиженная несоответствием моего собственного утреннего настроения подружкиному.

– По кактусы! – бодро откликнулась Юля и попыталась надеть пакет-майку на насмерть убитую Чучундру.

Кактус, воинственно ощетинившийся длинными кривыми иглами, как отряд янычар – боевыми ятаганами, моментально прорвал полиэтиленовое окружение.

– Ой! – сказала Юля и сунула в рот уколотый пальчик. – А фто ве вевать?

– «Что делать?» – это один из вечных русских вопросов, – припомнила я. – Поскольку очевидно, что иголки и полиэтилен – две вещи несовместные, от чего-то надо избавиться…