Закон Жизни (СИ)

Когда в ободранных пальцах уже почти не оставалось сил, а ноги, казалось, оставляли на камнях кровавые следы, я наконец перевалился через крутой край скалистого обрыва и буквально упал на горизонтальную поверхность за ним. Там, тяжело дыша, уткнувшись лицом в землю, так и остался лежать, не обращая внимания на ползущую по щеке букашку — вернее, просто не имеяя сил стряхнуть её. Эта преступная слабость, которую позволил себе, продлолжалась долгие невыносимо сладкие мгновения, когда заставить себя двинуть хоть пальцем казалось величайшим преступлением против ноющих мышц. Но ещё большим преступлением было позволить взять нас прямо вот так, тёпленькими… Опять же, ответственность за Валерию — я старался даже не рассматривать тот вариант, что её схватят, отгоняя сами мысли о такой возможности.

С огромным трудом приподнялся на руках и огляделся. Моя спутница, тяжело дыша, лежала рядом. Девчонке, видимо, подъём дался тоже непросто. Сердце кольнуло при виде того, как тяжело вздымается её грудь, как она неподвижна, как беззащитно раскидала руки в стороны и запрокинула голову, подставляя совсем слабым уже вечерним лучам Ока свою тоненькую изящную шейку. Хотелось подойти, обнять, сказать, что всё позади и мы в безопасности… Но, к сожалению, я знал, что это не так.

С трудом оторвав взгляд от спутницы и подняв его выше, я внимательно огляделся вокруг. Никого постороннего поблизости не заметил, и, судя по всему, сию минуту опасность нам не угрожала. Но, конечно, это вовсе не значило, что мы оторвались. Было бы ужасной ошибкой расслабиться и попасть в расставленные сети на финишной прямой, когда кажется — вот она, вожделенная свобода, сделай только шаг, и все неприятности останутся позади.

Поэтому я с немалым трудом развязал узлы, отпуская на волю молча сползшего на бок и тут же вскочившего на лапы Рекса. Почувствовав себя гораздо свободнее, поднялся на четвереньки, потом на колени. Обернулся назад — преследователей из-за скалы не было видно. Приблизился к краю, выглянул вниз, пересчитал по головам егерей и убедился, что все там, голубчики, никуда не ушли. Даже более того — разводят костры и явно разбивают лагерь, то есть — по крайней мере, демонстрируют нежелание лезть за нами наверх прямо сейчас. Нехорошее предчувствие опять заворочалось где-то внутри.

— Вставай. Мы ещё не ушли, — кинул своей спутнице, всё так же валявшейся пластом. Та не прореагировала. — Эй! Валерия! Подъём!

Я сделал два шага вперёд, собираясь помочь девушке встать. И вдруг, похолодев, всё понял. Увидел её глаза. У отдыхающего человека, хоть сколько угодно уставшего, просто не может быть таких глаз. В них не должно быть столько ужаса и отчаяния.

Глава 26

Земля начала уходить из под ног, перед глазами потемнело, а небо завертелось над головой, постепенно набирая обороты. Меня шатнуло, и только с трудом получилось устоять на ногах. Взмахнул рукой, пытаясь опереться на что-нибудь рукой, но она ушла в пустоту…

Неужели конец, неужели всё было зря?! Неужели не уберёг?! Мать, мать, мать!.. Где, когда, почему недоследил?.. Что случилось?.. Как это могло произойти?.. Кто-то успел выстрелить, а я не заметил? Или они сделали что-то с девчонкой ещё раньше? Что это вообще?!

Мысли метались роем злобных ос, хаотично, сбивая друг друга и больно жаля душу. Я даже не отгонял их, позволяя самым пугающим предположениям впрыскивать в себя яд отчаяния. Какая разница, если беда уже случилась? Когда наихудшее, что могло произойти, произошло?..

Всё это внутри меня, с момента понимания, что случилось страшное, заняло считанные мгновения. Испугано трепещущее сердце не успело сделать и нескольких ударов. На дрожащих, в прямом смысле подгибающихся ногах я сделал несколько шагов вперёд. Не время стоять и посыпать голову пеплом. Надо действовать, пытаться спасти то, что ещё можно — если, конечно, ещё не всё потеряно…

Когда уже был около Валерии, взгляд, лихорадочно искавший хоть какие-то зацепки, хоть что-то, что помогло бы найти разгадку произошедшего, заметил некую странность. Прямо под девушкой, в том месте, где она лежала, проходила линия промороженной земли, буквально заледеневшей, от неё даже на расстоянии веяло холодом. И линяя эта была слишком ровной для чего-то естественного, имевшего природное происхождение.

Заметил я её, только когда уже почти наступил. Ногу удержал в воздухе машинально, в последний момент. А продолжая вглядываться, начал замечать всё больше подозрительного и необъяснимого. Так, губы Валерии посинели, будто она сильно замёрзла, а кожа в некоторых местах буквально покрылась инеем. И девушка не дрожала, нет. Но в том, что ей очень холодно, у меня почему-то больше не оставалось сомнений.