Законная Преступность (СИ)

Мальчик поднял голову с моего живота и пристально уставился на меня. А глазки у нас папины, такой небесной синевы ни у меня, ни у сестры в наличии не было. Да и в целом, если бы не цвет волос — русый, я бы сказала, что мальчик копия Лэадониса. Поразительное сходство.

— Я не твоя мама, я сестра твоей мамы — на большее меня не хватило, все же с детьми общаться это не мое.

— Нет. Мама сказала, когда вернется в следующий раз, будет говорить, что она не моя мама и чтобы я не верил!

Ну, Агния, ну зараза! Даже тут сумела подгадить! Наврала ребенку с три короба, а мне отдувайся. А еще и сволочи эти, по совместительству мои законники с любопытством журналистов новостного канала наблюдают за разворачивающимся действом.

— Деточка, а как ты от доброй тети сбежал? — странно, что Рэм его упустила, она к детям привычная.

— Как ты меня учила, мама. Остановил время — просто ответил ребенок, даже не замечая, как перекосило мое лицо.

— Какой талантливый мальчик у тебя растет, Саломея — видать не удержался и проявил не дюжий сарказм Клод.

— Вот! Мама, не хорошо обманывать, ты мне сама так говорила — подпрыгнул у меня на коленях мальчик — ты — Саломея, моя — мама!

— Ладно, признаю, не получилось мне тебя обмануть… Дима — и это только потому, что он не попытается сбежать от меня, если назовусь его мамой, и истерик больше не закатит.

— Мама — и снова поток соплей со слюнями, сквозь которые удалось понять только, что малец очень соскучился по имени, которым его только мама звала.

Что ж, героиней я была, адвокатом тоже числилась, женой эльфа и не абы какого успела отметиться, также была и остаюсь главой Гильдии Законников, недавно стала близким другом Темного Императора, а еще вступила в должность (неясную для меня и откровенно странную) Хранительницы Призраков. В общем, непростая я смертная.

Так, что не осилю профессию Матери?

Пфф… Не смешите мои тапочки!

У меня все всегда получается (блеф и откровенное вранье). А матерью все же придется стать, хотя бы в память о дурной сестрице. Не хочу, чтобы мою кровь и плоть воспитал кто-то другой по своему образу и подобию. Лучше уж я сама ребенка испорчу.

Глава 21

У пятисот женщин спросили, чей поцелуй слаще: мужа или любовника.

Триста ответили, что мужа, а двести — что любовника. Ни одна не ответила: «Не знаю».

— Саломея, ты же понимаешь, что совершаешь глупость.

Я покивала и вообще сделала вид, что слушаю увещевания своего венценосного мужа. Мы в эту увлекательную игру не первый месяц играемся. Нитрэс пытается строить из себя человека (крайне неубедительно), а я изображаю заинтересованность в его попытках.

Кстати, о попытках, начались они почти сразу, как муженек лишился в свободном доступе сына. Прискакал на белом жеребце, даже свиту по дороге потерял и начал с того, что испортил мою дверь. А она, между прочим, обошлась мне в баснословную сумму. Заказывала я дверку у лучшего мастера по дереву, и делали ее из натурального красного дуба (ну или из чего-то очень этот дуб, с моей исторической родины, напоминающий). Расстроилась я не на шутку. У меня очень ранимая и нежная душа, при этом она настолько ранимая, насколько моя злоба неподъемная. В общем, горевала я сильно, так сильно, что даже Остров проникся. Впрочем, в последнее время я начиная подозревать, что Остров у меня немножко фашист по отношению к отдельно взятому эльфу.

Короче говоря, Нитрэса засосала, только не опасная трясина, как у Никулина в песне, а шкура, на которой он в тот момент стоял, в моем кабинете и орал, точно оглашенный. Позже выяснилось, что засосало его не в шкуру, а в пол и причем капитально. Пришлось вежливо просить, громко и с душой Остров избавить меня от присутствия мужа на рабочем месте. Остров, конечно, освободил дебошира, но дня через два, за которые я много интересного узнала о себе и о людях в целом. Думаю, не выполни мою слезную просьбу Остров на утро третьего дня, я бы Нитрэса просто прибила бы.

Но, это все цветочки. Ягодки начались позже, когда Лэадонис осознал, что сына ему не вернут, как и половую свободу для создания кучки других наследников. Да еще и Дима порадовал, когда я все-таки позволила безутешному папочки встретиться с мальчиком.

Сделала я это не из жалости, а потому, что у мужчин память короткая. Как престолонаследник, ребенок будет всегда важен, но как любимое дитя способен обесценится, если не позволять отцу видеться с подрастающим отпрыском, родитель может остыть. А так… Я держала Лэадониса, простите за грубую формулировку, за яйца и при этом умудрялась их еще и щекотать.