Законная семья прокурора Драконыча

Слова вырвались неосознанно и были произнесены с оттенком горечи, ее поведение, несмотря на то, что я смирилась с подобным отношением, всё равно причиняло мне беспокойство. Как застарелая рана, которая ныла при плохой погоде.

– Я? Я?! – практически заверещала, еле сдерживая гнев.

Еще секунда, и она, казалось, была готова вцепиться мне пальцами в волосы, но продолжала сидеть напротив, не двигаясь с места.

– Ты ведь знала, что твой муж засматривается на меня, но всё равно оставляла меня с ним, запрещала выходить из дома вне учебы, – всхлипнула, вспоминая обо всем с обидой.

– Не хотела, чтобы ты позорила меня, стала такой же гулящей, как твоя мать! – практически выплюнула, всегда ее ненавидела. – И оказалась права. Ты даже дома умудрилась соблазнить моего мужа! И не ври, что это всё его вина! Он мне всё рассказал в тот же день!

Застыла, видя, как она осеклась, глаза ее остекленели, а затем забегали вдоль коридорных стен.

– Ты же сказала, что он был в коме? Я ведь ему голову размозжила статуэткой, – просипела, хватаясь за горло и будто возвращаясь в прошлое, от которого бежала как от огня.

– Не понимаю, о чем ты, – выпалила и замолчала, чтобы, видимо, не сказать более ничего лишнего.

В этот момент хлопнула входная дверь, и в конце коридора появилась мужская фигура в черном, явно дорогом костюме.

– Эдмунд Владиславович, спасибо, что пошли навстречу, я вам так благодарна, – тетка сразу же поднялась и распушила хвост, даже волосы поправила, будто забыв, что давно замужем.

– Что вы, голубушка, разве мог я вам отказать? – седовласый мужчина подошел и поцеловал ей руку, а затем скользнул взглядом по мне.

Его лицо показалось мне знакомым, я всё силилась вспомнить, где видела его, но смогла сделать это не сразу.

Он открыл ключом дверь в кабинет, пропустил тетку вперед, затем вошел сам, и только после внутри очутилась я. Показалось странным, что внутри всё выглядело пустым, словно он только сюда переехал, но я не заострила на этом внимания, села на стул, которых здесь всего было три. Подозрительная контора, впрочем, от тети иного ожидать и не стоило.

– Мы раньше не встречались? – спросила у нотариуса, вглядываясь в его лицо.

– Чушь не мели! – осадила меня родственница, шикая и махая рукой. – Вообще не смей тут открывать рот!

– Голубушка, что же вы так грубо со своей племянницей? Неплохая вроде девчушка.

Ласковый голос мужчины не обманывал меня. Тон у него был змеиным, улыбка такой же хитрой, а выражение глаз было таким острым и хладнокровным, что у меня от него мурашки по всему телу расползались.

Сглотнула, а затем чуть не вскочила с места.

– Это вы! – выдохнула в шоке, чувствуя, как колотится испуганно сердце. – Это вы украли мою квартиру!

Я наконец вспомнила его. Того нотариуса, который в те черные дни после смерти сестры оформлял документы, когда меня, беззащитную и убитую горем, заставили написать отказ от наследства в виде сестринской квартиры.

– Что значит украл? – тон нотариуса сразу из приторно-сладкого превратился в жесткий, взгляд похолодел. – Вы меня в чем-то конкретном обвиняете, девушка? Я всего лишь нотариус и оформляю документы по букве закона! И ни в чем нечистом я не замешан!

– Алёна! – прикрикнула на меня тетка. – Ты как себя ведешь? Не заставляй краснеть за тебя! Эдмунд Владиславович, – залебезила перед мужчиной, – вы простите сироту, она сама не понимает, что говорит. Давайте лучше займемся бумагами, не хочу отнимать ваше время.

Тетка зыркнула на меня так, что я приросла к полу. Затем она прошла к столу и уселась на стул, позвала меня к себе, нотариус занял свое место и приступил к оформлению документов, иногда поглядывая на меня с явным осуждением во взоре. Мои слова ему не понравились. Тетка подавала ему какие-то документы, он брал их, просматривал, заполнял какие-то формы. Наконец дело дошло до моего паспорта.

Сейчас я дам его и тем самым позволю тетке завершить ее грязное дело. Разве я этого хотела? Разве хотела так просто сдаться?

– Я передумала, – выпалила я, заставив тетку и нотариуса открыть рты.

– Что?! – взорвалась она праведным гневом. – Что ты сказала?

– Я не буду ничего подписывать, – проговорила я скороговоркой, чувствуя, как каменеет спина от страха.

– Ах ты, дрянь малолетняя! – подскочила она с места и сделала то, чего я не ждала. Замахнулась и треснула меня ладонью.

Рука тетки была тяжелой, так что удар по шее отозвался болью. Лицом я ударилась о стол, из носа потекла кровь.

– Ты подпишешь эти документы, Алёна, по-хорошему либо по-плохому, – предупредила тетка, сев обратно на стул.

– По-плохому? – загундосила, зажимая нос платком, который как нельзя кстати оказался у меня в сумочке.

– Эдмунд Владиславович, может, вызовем наших бравых молодчиков?

Слова тетки заставили меня похолодеть от осознания того, насколько далеко она готова зайти в своей жадности и мнимом чувстве справедливости, за которым прятала лишь свою злобу и липкие ручонки, жаждущие злата.

– Зачем же вы так, голубушка? Это обычная купля-продажа. Вы своей племяннице – деньги, она вам – активы. Вы же подготовили деньги? – мужчина дернул бровями.