Законник

Естественно, уходили не все — часть квайстцев, не желающих продавать нажитое имущество за бесценок, выходила на большую дорогу, решив, что имеет полное право поднимать своё благосостояние за счёт тех, кто пытался сократить путь из столицы в отдалённые уголки юго-восточной части королевства.

Грабили днём и ночью, в ясный солнечный день и в непогоду, летом и зимой. Дворян и крестьян; тех, в чьих повозках лежал жалкий мешок с мукой и на чьих каретах красовались родовые гербы; тех, кто путешествовал один, и тех, кого сопровождали отряды вооружённой стражи.

Вооружённые в буквальном смысле слова чем попало, местные разбойники бросались на добычу, как вороньё на падаль. И частенько гибли под мечами сопровождающих «добычу» солдат. Однако на смену погибшим на тракт выходили другие: жёнам и детям до предела оголодавших крестьян требовалась еда. А для того, чтобы её купить — деньги. Заработать которые честным трудом становилось всё сложнее и сложнее…

Нельзя сказать, что ситуацию, сложившуюся в лене, не пытались как-то изменить: скажем, последний начальник Тайной службы Элиреи, покойный барон Велсер, несколько раз посылал сюда своих подчинённых, а отряды солдат тех же де Миллзов постоянно мотались между Атерном и графством, прореживая число любителей лёгкой наживы. Однако и те, и другие боролись не с причиной, а со следствием. Поэтому разбойников меньше не становилось…

Естественно, слушая разглагольствования графа Олмара, я делал поправку на то, что это — точка зрения всего одной из двух противоборствующих сторон. И пытался поставить себя на место де Квайстов. Однако получалось это из рук вон плохо: я не мог представить себя ни играющим на замок Красной Скалы, ни прячущимся от жены и проблем баронства в винных погребах, ни грабящим собственных вассалов.

А ещё я не понимал, как именно выполню обещание, опрометчиво данное разбойнику: увы, на мой взгляд, законных способов заставить баронессу Квайст снизить налоги в своём собственном лене не существовало, а использовать незаконные я не мог по определению…

В общем, въезжая во двор постоялого двора «Медвежий угол», я пребывал в довольно мрачном настроении. Настолько мрачном, что, услышав звуки ударов и воинственные выкрики сражающихся, даже обрадовался. И вылетел из кареты раньше, чем разобрался в ситуации.

Увы, побоищем на улице и не пахло: во дворе «Угла» кипела самая заурядная потасовка — человек десять вооружённых оглоблями и слегами селян усиленно пытались вбить в землю пятерых охранников купеческого обоза. Те, естественно, сопротивлялись. Используя для этого не мечи, а вырванные из ограды колья.

Первые несколько мгновений смотреть за ними было даже интересно — еле стоящие на ногах «бойцы» умудрялись промахиваться по своим противникам даже тогда, когда били в упор. Однако когда кол, брошенный одним из селян, чуть не влетел в карету к графине Лотилии, я понял, что с этим «весельем» надо заканчивать. И приказал прекратить балаган.

На мой приказ отреагировал только один из атакующих, уже получивший своё — вжимающийся спиной в стенку конюшни и баюкающий сломанную руку. Только вот реакция у него оказалась странная — мужик икнул, потёр подбитый глаз и… продолжил наблюдать за своими более удачливыми товарищами, в чьей крови, разгорячённой выпитым вином, всё ещё играл молодецкий задор.

Впрочем, возмутиться такому неуважению я не успел: услышав мой приказ, Рыжий Лис подал команду «к бою», и между мною и дерущимися мгновенно возникла чёрно-жёлтая «стенка»…[29]

Услышав шелест покидающих ножны мечей, охранники мгновенно сориентировались и, побросав дреколье, попадали на колени.

А вот их соперники — нет: обрадованные «трусостью» чужаков, они рванулись в атаку… и кубарем покатились по земле, сметённые слитным ударом стены из щитов…

— Кто шевельнётся, лишится десницы… — рыкнул Рыжий Лис. И, повернувшись ко мне, так же громко поинтересовался: — Повесить кого, ваша светлость, или как?

На постоялом дворе мгновенно стало тихо, как в усыпальнице.

— Сам разберёшься… — оглядев перепуганные лица драчунов, хмуро буркнул я. И жестом подозвал к себе хозяина…

…В большом зале таверны царил жуткий кавардак. Судя по тому, что две трети столов и лавок большого зала оказались перевёрнутыми, прежде, чем выбраться во двор, дерущиеся вдоволь потешились и внутри.

Окинув взглядом всё это «великолепие», я аккуратно обошёл здоровенную лужу из дешёвого вина, в которой валялись куски мяса, сыра, хлеба и нарезанная кружками варёная репа, добрался до лестницы, ведущей на второй этаж, и мрачно посмотрел на хозяина:

— Другой зал есть?

— Да, ваша светлость! Дворянский! На втором этаже… Там чисто, как… в… э-э-э…

— Отлично… Значит, так. Для начала прикажи принести ко мне в комнату бочку для омовения, а эдак через час собери ужин… На троих… В этом твоём дворянском зале…

— Будет сделано, ваша светлость… Всё, как вы скажете, ваша светлость… Вы не пожалеете, что заехали в «Медвежий угол», ваша светлость… Вторая комната справа, ваша светлость… Позвольте, я её открою, ваша светлость?