Законник

Это было уже совсем интересно. Чтобы покойник, отдавший богу душу несколько лет назад, выступал с докладом на торжественном заседании в должности Главы администрации!.. Или это все Сан Санычу пригрезилось? Или он тоже намедни, сам того не заметив, помер и присутствовал на юбилейном слете почивших душ, которым еще и сухпай в конце выдали для поддержания несуществующего здоровья?

— Все? Вы удовлетворены?

— Почти.

— Почему почти?

— Хочу попросить тебя, так сказать в виде исключения, переснять несколько фотографий из дела. Для мемуаров. Тем более что тех подсудимых уже давно нет.

— Ладно. Раз нет… Могу я еще чем-нибудь помочь своему старому учителю?

— Конечно. Например, дать машину для перевозки вещей. На новую квартиру…

Полковник насторожился. Машины и квартирный ремонт были его больной темой. Даже более больной, чем неискорененная в стране преступность. Кабы знать об этой ветеранской просьбе заранее, он бы мог попытаться куда-нибудь улизнуть. Например, на захват вооруженной банды рэкетиров. Или в отставку. А так расслабился, попался на виртуозно проведенном отвлекающем маневре. Лопухнулся, как сопливый стажер. Ну ветераны, ну что только не придумают, чтобы дармовым транспортом обеспечиться…

— Когда? — безнадежно спросил полковник.

— Что когда?

— Когда переезжать на новую квартиру будете?

— Когда куплю.

— Что купите?

— Новую квартиру…

* * *

С улицы, из первого встретившегося на пути телефона-автомата, Сан Саныч позвонил в районную администрацию.

— Скажите, пожалуйста, как давно работает наш районный Голова? — спросил он. — Нам очень понравилось его выступление на последнем собрании ветеранов. Мы бы хотели выразить ему нашу признательность…

— Три года, — ответил вежливый голос.

— А до того?

— Я точно не знаю. Но, по-моему, тоже в администрации. Другого района.

— А до того?

— Кажется, на производстве. Руководителем.

— Спасибо.

— Вам спасибо. За отзыв о работе администрации…

Значит, три года. И до того года три в другой администрации. А до того несколько лет на производстве. А до того пять лет в колонии строгого режима. По приговору суда. За двойное убийство с отягчающими. А до того год за воровство. И два за хулиганство… Какая интересная и не типичная для управленческого лидера карьера. Или наоборот — типичная?

* * *

Вечером следующего дня Сан Саныч сидел в качестве случайного гостя в актовом зале районной администрации. На каком-то очередном торжественном собрании. Или чествовании. Или праздновании. Или поминовении. Не суть важно. Важно, что в президиуме находился подозреваемый. Он же Глава районной администрации, он же депутат какой-то там Думы, он же скончавшийся в результате долгой продолжительной болезни рецидивист Мокроусов.

Сан Саныч сидел в первых рядах, разложив на коленях фотографии и сличая их с оригиналом. В следственной практике эта операция называлась идентификацией. Подозреваемый идентифицировался плохо. Мешал его дорогой галстук, пиджак, окружение и должность. Все они свидетельствовали против участия подозреваемого в преступлении. «За» — говорили родинка, овал лица, форма ушей и носа, характерные привычки и интуиция сыщика. Интуиция и привычки были вторичны. Их в качестве аргумента никто бы не принял. А вот не подверженные изменениям абрис лица, разрез глаз и родинку… Их оспаривать было сложнее.

— Разрешите вас поздравить с вашим профессиональным праздником, — поздравлял докладчик аудиторию.

Аудитория хлопала.

С аудиторией Сан Санычу не повезло. В зале большей частью сидели женщины. Молодые. Может быть, ткачихи, может быть, воспитатели дошкольных учреждений. Среди их гладких физиономий и пышных причесок Сан Саныч ощущал себя сухофруктом, случайно попавшим в корзинку с только что собранными наливными яблочками.

— Хочу отметить ваш героический труд на ниве…

«И еще брови, — в свою очередь замечал Сан Саныч. — Брови: один в один».

Бурные аплодисменты…

* * *

Дома ветеран-разведчик сварил манную кашу и, покрошив туда хлеб и поедая все это, думал. По поводу Главы своей администрации. С которым он был лично знаком.

Что ж с ним делать? Выводить на чистую воду и досаживать на оставшиеся от приговора семь лет? Так он уже не Мокроусов. Он уже Петров. Который не может отвечать за деяния рецидивиста Мокроусова. И Мокроусов не может отвечать за Мокроусова, потому что умер. А покойников тащить на пересуд нельзя. Разве только на один — на Страшный. Но до него еще как до всеобщей, по всем статьям и срокам амнистии.

Может, доказать, что Петров не Петров, а Мокроусов, который похоронен много лет назад, но не умер и на основании этого посадить?

Только как доказать? С помощью горячего убеждения, красноречия и страшных, имеющих отношение к ближним родственникам клятв? Или портретного сходства того преступника и этого Главы, которое на первый взгляд уже не очень-то и сходство? Или того круче — эксгумации трупа и сравнения его с живым человеком? Но кого эксгумировать, если покойник не умирал? Скелет из могилы? Если, конечно, он там найдется. Так ведь захороненный мертвец с живым прототипом точно не совпадет. Потому что им не является.

Нет, это не подходит.