Законник Российской Империи

— Чтобы использовать магию, нужно закалять не только разум, но и тело. Ты должен быть готов к любым серьезным нагрузкам. А теперь беги, пока я не увеличил количество кругов до двухсот. Я не люблю ждать.

Я открыл рот, чтобы возразить, но, увидев выражение его лица, понял, что спорить бесполезно. Проклиная все на свете, я начал бегать вокруг поляны. Видимо, этому человеку было плевать, что мое тело попросту не выдержит двести кругов, пусть они и были не такими большими.

Это было только начало. В последующие дни дядя Эд заставлял меня выполнять самые разнообразные физические упражнения: отжимания, приседания, подтягивания на ветках деревьев. Иногда мне казалось, что он просто издевается надо мной, вот только он всегда оставался невозмутимым.

Но постепенно, к моему удивлению, спустя несколько недель я начал замечать изменения. Мое тело становилось сильнее, выносливее. А главное — я стал лучше чувствовать ману внутри себя. Получается, в здоровом теле — здоровый дух?

Так прошел целый год. Днем я учился у Андрея Павловича искусству ядов, а по ночам тренировался с дядей Эдом. Это было изнурительно, но я чувствовал, как с каждым днем обретаю нечто новое, что-то, что позволит мне выжить в этом мире, который мне пока не дают посмотреть.

Однажды Соколов решил преподать мне особенно «интересный» урок.

— Сегодня, мой юный ученик, — сказал он с загадочной улыбкой, — мы будем изучать грибы.

Я насторожился. За прошедший год я уже успел узнать, что любая «интересная» идея Андрея Павловича обычно заканчивалась для меня не самым приятным образом.

— Вот, — он протянул мне небольшой гриб с ярко-фиолетовой шляпкой, — попробуй это.

Я с подозрением посмотрел на гриб. Таких даже в своем мире я не знал, хотя не то чтобы я разбирался.

— А он не ядовитый?

— Конечно, ядовитый! — рассмеялся Соколов. — В этом-то и суть. Нам нужно закалять твое тело и вырабатывать иммунитет.

— Но…

— Никаких «но»! — отрезал учитель. — Съешь гриб, а потом сам приготовишь противоядие по рецепту, который я тебе дам. У тебя, возможно, не будет под рукой антидота, так что надо уметь все делать самому.

Я вздохнул. Выбора у меня не было — не захочу сам, мне его скормят все равно, проходили. Зажмурившись, я откусил кусочек гриба и проглотил.

Следующие несколько часов были настоящим кошмаром. Меня тошнило, в глазах двоилось, а кожа покрылась холодным потом. Но под бдительным присмотром Соколова я все-таки смог приготовить противоядие и выпить его.

— Молодец, — похвалил меня учитель, когда симптомы отравления наконец отступили. — В следующий раз попробуем что-нибудь посильнее.

Я застонал. «Следующий раз» звучало как угроза.

Но, надо отдать должное Андрею Павловичу, его методы, хоть и жестокие, были при этом весьма эффективны. За этот год я узнал все о ядах и противоядиях. Если бы не его знания и опыт, я бы уже несколько раз отправился на тот свет. Но этот баланс между жизнью и смертью, постоянное обучение на грани, очень закалили меня.

Правда, была одна загадка, которую я никак не мог разгадать. Все это время Соколов подмешивал мне в еду какой-то секретный яд, о котором отказывался рассказывать. Из-за этого я часто оказывался прикован к уборной, что было весьма неудобно и унизительно.

— Это для твоего же блага, — говорил он каждый раз, когда я жаловался. — Когда-нибудь ты поймешь и оценишь мою заботу.

Я, конечно, пытался отомстить. Сколько раз я пробовал подсыпать яд в еду Соколова! Но каждый раз он каким-то чудом распознавал мои попытки и избегал отравления. А потом травил меня в два раза сильнее, как он говорил, в назидание, потому что надо или добиваться успеха или вообще не пытаться.

И что самое ужасное, несмотря на всю закалку — этот яд все равно действовал очень эффективно.

— Неплохо, неплохо, — хвалил он меня после очередной неудачной попытки. — Но тебе еще есть чему учиться.

Наконец, когда этот год стремительно подошел к концу, Андрей Павлович объявил, что рассказал мне все, что знал.

— Пришло время возвращаться в столицу, — сказал он. — Я горжусь тобой, Максим. Ты оказался достойным учеником. Даже не ожидал, что так время пролетит.

Я был тронут его словами. Несмотря на все испытания, через которые он меня провел, я действительно привязался к этому эксцентричному и весьма необычному человеку. За этот год мы неплохо подружились, и теперь мысль о расставании вызывала у меня тоску.

В последний вечер перед отъездом Соколова мы сели за прощальную трапезу. Бабушка расстаралась на славу: стол просто ломился от разнообразных блюд.

Мы с аппетитом принялись за еду, обсуждая планы на будущее. Я как раз рассказывал о своем намерении посетить столицу, когда вдруг заметил, что Андрей Павлович как-то странно побледнел.

— Учитель, с вами все в порядке? — спросил я с картинным беспокойством.

Соколов не ответил. Его лицо приобрело зеленоватый оттенок, а глаза расширились от ужаса. Внезапно его скрутил такой сильный спазм, что он чуть не упал со стула.

— Еда! — только и смог выдавить он сквозь стиснутые зубы.

Я невинно похлопал глазами.