Законодательство Ликурга и Солона

Солон был человеком в равной мере приемлемым для всех существовавших в Афинах партий. Богатые возлагали на него большие надежды, потому что у него самого было состояние. Бедные доверяли ему, потому что он слыл человеком высокой честности. Рассудительные люди между афинянами хотели бы видеть его своим государём, ибо монархия казалась им наиболее верным средством пресечь борьбу партий; его родственники хотели того же, но из своекорыстных соображений, ибо надеялись разделить с ним власть. Солон отвергнул этот совет. «Монархия, — сказал он, — прекрасное обиталище, но оно не имеет выхода».

Он ограничился тем, что позволил назначить себя архонтом, а также законодателем, причём эти высокие должности он принял весьма неохотно, исключительно ради блага своих сограждан.

Начал он с того, что обнародовал знаменитый указ, получивший название сисахфии, или снятия бремени. Этим указом все должники освобождались от долговых обязательств; кроме того, заимодавцам отныне возбранялось давать ссуды на условиях кабальной зависимости. Это постановление было бесспорно насильственным посягательством на частную собственность, но насущные нужды государства делали такое насилие необходимым. Из двух зол оно представляло собой меньшее, ибо тех, кто был осчастливлен им, насчитывалось во много раз больше, нежели тех, кто пострадал от него.

При помощи этого благодетельного эдикта Солон раз навсегда сбросил тяжкое бремя, на протяжении многих столетий угнетавшее беднейшие слои населения, но и не ввёрг в нищету богатых, ибо оставил им в неприкосновенности их владения. Он лишь отнял у них возможность творить неправедные дела. И, однако, он от бедняков стяжал не большую благодарность, чем от богачей. Бедняки рассчитывали на полный и равный раздел земли между всеми, пример чего был дан Спартою, и поскольку Солон не оправдал этих ожиданий, они открыто выражали своё недовольство. Они забывали при этом, что законодатель обязан быть одинаково справедливым как в отношении бедных, так и богатых и что мера Ликурга не заслуживает подражания именно в силу того, что в основу её положена несправедливость, чего следует всячески избегать.

Неблагодарность народа исторгла у законодателя смиренную жалобу. «Некогда, — сказал он, — со всех сторон доносились до меня одни восхваления, ныне же я встречаю лишь косые, враждебные взгляды». Вскоре, однако, в Аттике сказались благодетельные последствия изданного Солоном указа. Земля, перед тем закабалённая, ныне стала свободной. Теперь афинский гражданин возделывал как свою собственность поле, на котором раньше работал подёнщиком своего заимодавца. Многие граждане, проданные в чужие края и уже начавшие забывать родной язык, вернулись в своё отечество свободными людьми.

Возродилось доверие к законодателю. Наделив его неограниченной властью над собственностью и правами граждан, ему поручили коренным образом перестроить государство. Первое, что он предпринял, воспользовавшись данными ему полномочиями, была отмена законов Драконта, за исключением тех из них, которыми карались убийство и прелюбодеяние.

После этого он приступил к великой задаче — дать республике новую конституцию.

Имущество всех афинских граждан подверглось оценке, исходя из которой они были разделены на четыре класса, или разряда.

Первый разряд включал тех, кто получал ежегодный доход в количестве пятисот медимнов сыпучих тел или жидкостей.

Во второй входили те, кто имел доход в триста медимнов и возможность содержать лошадь.

В третий — те, кто имел лишь половину такого дохода; их объединяли по двое, чтобы общий доход обоих был равен тем же тремстам медимнам. Поэтому их называли «парной упряжкой».

В четвёртый входили все те, кто не имел недвижимого имущества и жил только на свой заработок: ремесленники, подёнщики, люди искусства.