Законопослушный гражданин

– А этот Навальный, – Татьяна наконец добралась до виновника происходящей смуты, – вот что за фрукт? Дурак конченый? Вроде, нет. Романтик? Не смешите мои сисяндеры! Проект Кремля, раз жив пока? И вот абсолютно гипотетически: не убили его пехотинцы, допустили до выборов, выбрали, нет, представь, выбрали его президентом. И что, изменится все сразу? Да и не сразу, изменится, думаешь? Хрена с два! Кто его инициативы исполнять будет? Все те же, все там же. Менты на местах останутся с тем же менталитетом подонка, военных генералов толстопузых, полковников-бездельников тоже не поменяешь в одночасье, а за зарплаты они ой как будут держаться!  Чтобы все переделать, нужна команда, сподвижники-передвижники нужны, железный кулак нужен. Как там: «Добро должно быть с кулаками». А как ты этим самым кулаком весь народ прессовать будешь? Сразу в диктаторы запишут, опять про лес рубят, щепки летят, будут говорить. А кто будет знать щепка это или сук? Здесь опять исполнитель главный, а исполнители собираются в свою команду, и пошло-поехало, а Алеша будет стул пропердывать, глаза пучить: «Почему не получается ничего?» И не получится, пока народ не поумнеет, пока не будет выходить на улицы по каждому поводу и не сотнями-тысячами, а миллионами. И совсем не интеллигенты изменят Россию. Интеллигенты, да, они любить умеют. С надрывом, красиво, на публику. Вроде как Россию любят, а на самом деле себя они любят больше всего. Так же как любой человек, конечно, только им надо красивую рамку. Гордыня, тщеславие, как говорится, вот это все. Любовь – это в большой мере сострадание. У интеллигентов сострадать хорошо получается – рефлексируют они замечательно, образцово, можно сказать. В этом и беда – физическую боль представляют заранее, поэтому страшатся, поэтому чем больше эмоций, тем слабее. Простой мужик он ебнет стакан, и …

Бах! Татьяна подпрыгнула в кресле, Валера топнул на педаль тормоза, совершив роковую ошибку. Они разом оглянулись, в черном стекле задней двери белела паутина трещин.

Бах! Стекло глухо взорвалось, осыпавшись в салон, в рамке из осколков возник мужик в балаклаве с битой в руках.

– Ах, ты гандон! – прошипел Валера, вытаскивая ПМ из наплечной кобуры. – Я сейчас…

Вместо того, чтобы тараня толпу, быстрее покинуть место происшествия, Валера открыл дверь и с пистолетом на перевес выскочил из Ровера. Сразу же получил трубой по голове, Татьяна услышала треск, с которым бьются арбузы. Валера исчезал из поля зрения, а Татьяна уже слышала новый бах. Белые волосы осыпало осколками, блондинка, втянув голову в печи, обернулась: как в замедленной съемке в разбитое стекло тянулась рука, пальцы нападавшего потянулись к кнопке блокировки двери. Дверь распахнулась, на Татьяну уставился настоящий русский бунтовщик – щекастый, нос картошкой, глаза мутные, злые:

– А ну вылазь, манда!

Хамское выражение как пощечина привела Татьяну в сознание, время снова потекло с нормальной скоростью.

– Что это такое? – закричала блондинка. – Да знаешь, кто у меня муж?

Тут же одумалась:

– Мой муж честный депутат! Он же за вас жизнь отдал!

– Ананасам подавился? – ухмыльнулся унтерменш. – Кончилось ваше время – Революция!

– Какая еще революция? Ты что несешь, дурак?

– А такая революция! Настоящая! Которая всегда приходит неожиданно.

2017